o 496d70464d44c373

передний

– Успокоилась. На пистолете был глушитель, вот вы ничего и не

услышали.

Я указал на свою комнату:

– Ваню убила она.

Затем махнул рукой в сторону комнаты Крис:

192

– А это было самоубийство.

У меня наконец-то появилась возможность поздравить участкового с

первым закрытым делом, чем я незамедлительно развлекся, как только он

пришел. Страж порядка не понял шутку.

После рутинного опроса и составления протокола

Диего потащил меня в

бар «Пекин» напиваться.

– Ты держишься? – Диего был очень нежен и внимателен и не забывал

подливать мне виски. Как я мог подумать однажды, что он желает мне зла?

– Все в ажуре, милый.

– Она была тебе близка?

– Не то чтобы… Это кстати было отвратительно, то, как у нее череп

лопнул. Если тебя кто-нибудь позовет на последний разговор перед

самоубийством – смело находи любую, даже самую идиотскую отговорку. В

туалет захотелось и все такое.

– Да, она, конечно, тебя подставила.

– Как мне чертовски ее жаль… Это что-то невообразимое. Мне

чрезвычайно жалко абсолютно всех. И этих моих дурных соседей, и Крис, и

Ваню, и олигофренку Ингу с ее женихом, и тебя, Диего, и себя жаль. Что

мы творим? Мы так давно сбились с правильной дороги.

– Я тебя не понимаю.

– Я говорю об отсутствии в нашей жизни основного стержня. Мы все как в

невесомости зависли, верим в иллюзию, что движение происходит, а его

на самом деле нет и быть не может. Потому что в нашей жизни нет смысла.

И мы его не ищем, мы способны только обессмысливать эту жизнь. Вот

скажи мне, зачем существуют мои соседи по квартире? Зачем они все еще

не покончили с собой подобно Крис? Почему они предпочитают быстрой

смерти медленное умирание с головой, забитой иллюзиями и

самообманом?

– А ты почему все еще не наложил на себя руки? Я тебе, честно говоря,

удивляюсь.

– Наверное, это как раз одна из иллюзий. Мой самообман. Я знаю, что

могу найти смысл своего существования. Понимаешь? Не вообще смысл

жизни единый для всех, а мой личный смысл. И я знаю, чтобы заслужить

193

это знание – надо пройти через ад. Если бы у меня была вера, чистая вера

во что-то, ад бы не случился. Но я лишен этой веры и должен нести

ответственность за каждую свою рану.

– Это оптимистическая идея?

– Наверное, ведь я рассчитываю на приз после этого путешествия. Ведь

в самом конце я собираюсь обрести себя.

– Чего-то мне не верится, что все это не пьяный бред. Ты уж извини.

– Пошел ты. Когда я сказал о своем личном смысле жизни, я

подразумевал,

что существует еще как бы общественный. То есть для

общего пользования. Видишь ли, надо обладать очень большой смелостью

и даже дерзостью, чтобы отстаивать приватность в вопросах бытия. Но ты

всегда можешь переметнуться на ту общественную мудрость… вру, если

уж ты начал искать свой личный смысл, ты попросту побрезгуешь

общественным. А что он собой представляет… В данный момент ничего,

потому что современное общество погрязло в идолопоклонничестве. Нам,

людям, сейчас очень тяжело. Мы все такие образованные, над нами

довлеет знание всех предыдущих веков, какая-нибудь там

натурфилософия или теория разумного эгоизма. Мы все нуждаемся в

очищении. Мы все, действительно, нуждаемся в новых идеалах, в новых

авторитетах. Люди пойдут за тем, кто сильнее, но очень быстро

разочаруются, если дорога будет грязной. Сейчас так актуален интерес

индивидуальной наживы из-за того, что людям приходится заботиться о

самих себе. А на самом деле они хотят быть ведомыми. Им не стоит об

этом говорить, пока не изживется гордыня, но их просто необходимо вести.

Это и есть общественный смысл жизни. Для людей, для народов. Тот же,

кто захочет продвинуться дальше этого благополучия, станет углубляться

внутрь себя…

– Лучше выпей еще виски.

– Пошел ты еще раз.

– Мне кажется, ты страдаешь, потому что от тебя мать отказалась.

Если бы Диего повторил свои слова два раза, я бы окончательно

протрезвел.

– Какого черта ты заговорил о моей матери? Давай, выведи из этого

какую-нибудь уродскую теорию.

– Я знаком с твоей матерью.

194

Я даже не стал переспрашивать, просто сидел с открытым ртом и очень

надеялся на объяснения. Они не замедлили последовать.

– Давно хотел тебе об этом рассказать. Но мне все казалось, что ты

водишь меня вокруг пальца. Я знаю твою мать, наверное, где-то шесть лет.

Извини за подробности, но мы были любовниками. И до недавних пор я

был уверен, что любовь между нами еще не прошла. Твоя мать и я –

мошенники, все шесть лет, что мы знаем друг друга, мы занимались

махинациями, связанными с антиквариатом. Банально говоря, мы охотники

за антиквариатом и вся наша работа происходила по простой схеме –

заказчик, обычно европеец или американец, сообщал, что он хочет

получить в свою коллекцию, и мы рыскали по всему миру в поисках