o 496d70464d44c373
Шрифт:
199
Через две недели правительственная машина увезла Марию Германовну
слишком быстро, чтобы даже захватить с собой сундук – подарок
похитителя. Сергея, как художника-декадента, сослали на Соловки. Мать
Маши умерла с голоду, потому что ее заперли в комнате и забыли потом
отпереть. Она была очень стара, слаба и честь знала еще с прошлого
столетия.
* * *
Москвичи рисковали в любом переулке и дворике нос к носу столкнуться
с
комендантского часа – теперь целый день, что ли, взаперти сидеть?
Естественно, москвичи шли на работу, по магазинам и на свиданки. И,
видимо, это было весело.
Позвонил Диего. Сказал, чтобы я срочно бежал в галерею
«Ржавь&Коромысло» – кто-то спрашивал о граффити Иззалиевой. Но
никакая спешка не лишит меня права уложить волосы и хорошенько
приодеться перед выходом из дома.
Очаровательные служащие галереи, брюнетка и блондинка, сообщили
мне имя господина, интересовавшегося не выставленной картиной. Он
узнал о ней из каталога и подозрительно не выглядел. Наоборот, девушки,
сошлись на привлекательности молодого человека. Однако что мне с его
бородки и высокого роста – обязательных черт половины моих приятелей
мужского пола?
Молодой человек, правда, представился. Георгий Резин. Имя
совершенно ничего не говорившее. Его личину засняла видеокамера при
входе в галерею. Девушки извинились и сказали, что просмотреть пленку
можно только в конце рабочего дня, когда охранники ее стирают. Славно. Я
и так долго ждал, отчего не потерпеть несколько часов? Молодой человек
мог оказаться рядовым поклонником современного искусства,
влюбившимся в картину по названию из каталога. Вернусь с Диего – в лицо
этого Резина может знать он.
Я вышел на улицу и побрел в сторону площади Маяковского. Горячий
шоколад в кафетерии при Центральном Концертном зале – есть вещи,
которые скрасят даже самое поганое настроение.
На подходе к кафе меня осенило. Пришлось отказаться от сладкого и
200
рассеять неожиданные подозрения. Я вернулся в квартиру №44 и нервно
подошел к письменному столу. Где она? Куда я ее заткнул?
Рукопись лежала в нижнем ящике стола. Со следом от ботинка на
титульном листе. Георгий Резин – это псевдоним Дэна.
Сперва я хотел вернуться и выпить горячий шоколад, как собирался. Не
тост поднимать, а поразмыслить. Я повернулся, чтобы выйти из комнаты, и
заметил, что у моего отражения в зеркале как-то странно размыта голова.
Я медленно шел к зеркалу, думал о горячем шоколаде, об очках, которые
давно
да и само лицо в зеркале не отражались. Как раз на уровне моей головы
зеркало прикрывала Кошка. Она висела, распятая, прибитая за лапы к
рамкам зеркала, подобно летучей мыши. Это я видел вместо своего лица.
Ее распоротое брюхо, желто-красные ребра и хребет. Кишки валялись на
полу.
Скоро и я там оказался, потеряв сознание.
Комната сильно преобразилась, когда я очнулся. Из нее вынесли всю
мебель, кроме одного стула и матраса с кровати. На окнах появились
решетки, при чем они были набиты изнутри, а не снаружи, как это обычно
делается. Шкаф вынесли. О смерти кошки все-таки напоминало жирное
пятно на полу.
Вспомнив, как она была убита, я разревелся. Меня совершенно
уничтожала жестокость содеявшего это человека. Но ведь она кричала,
она царапалась, она была в десять раз слабее любого человека,
дерзнувшего поднять на нее руку. Но ведь ей было больно, ведь она была
не способна себя защитить и даже позвать на помощь. И проклясть не
могла. Это же такое беззащитное и незлопамятное существо!
Я ревел, уткнувшись лбом в грязный пол. Теперь еще надо признать, что
моя комната выполняет роль тюремной камеры. Нет никаких сомнений –
они даже специальное отверстие во входной двери проделали, чтобы еду
передавать. Кто они? Я подбежал к двери и с одного яростного удара
высадил фанерку, которая прикрывала дыру.
Послышались шаги. В замочной скважине зашуршал ключ, и в комнату
вошел улыбчивый Борщик. Он очень сильно толкнул меня, так что я снова
201
упал на пол.
– Не балуй, – посоветовал Борщик весело, – и не порть государственное
имущество.
Он опять хотел запереть дверь, но кто-то его остановил. В комнате
появился Дэн. Тоже улыбаясь, он оседлал стул и облокотился на его
спинку. Борщик прикрыл дверь и замер на страже.
– Что, черт побери, происходит? – прошипел я.
Дэн молчал и довольный произведенным эффектом улыбался.
– И какого черта вы лыбитесь?!
– Ты бы помолчал лучше, – посоветовал Дэн.
– А ты бы объяснился лучше, пока я тебе глаза не выдавил. Ведь у меня
есть повод, правда?
Дэн усмехнулся.
– За шесть лет мучений тебя еще не сильно наказали, – сказал он и
сильно помрачнел.
– Что ты несешь? Какие шесть лет? Какие мучения?
– Хочешь я его заткну? – спросил Борщик у Дэна.