o bdf4013bc3250c39
Шрифт:
всхлипывания, тут же перешедшие в истерические рыдания.
– Что это? – недоуменно воззрилась Зина на Добрякова.
Он побелел, как стенка, и выскочил в прихожую. Но оттуда, оттолкнув
хозяина, навстречу Зине уже вылетела растрепанная Тоня и, рыдая,
выкрикивала ей в лицо:
– Я здесь не останусь!.. И я ему никакая не сестра!.. Я думала, у него ко мне
серьезно!..А он… а он… - и, не выдержав, она разревелась в полный голос, закрыла лицо руками и уткнулась в
– Во-о-т оно что! – протянула Зина и укоризненно посмотрела на Добрякова. –
Выходит, товарищ старший лейтенант, вы у нас записной Дон Жуан? За двумя
зайцами устремились? От добра добра решили поискать? Ну, орел! А какого
благородного из себя корчил! Руку и сердце предлагал! Что же вы, ваше
благородие, так неблагородно поступаете с этой девочкой, а? Заморочили ей
мозги, а сами на два фронта?
– Зина, это не так… - торопливо, невпопад залепетал Добряков, преграждая
ей дорогу, но Зина настойчиво протискивалась к двери, уверенно отстраняя
его, ставшего вдруг каким-то ватным и расслабленным.
– Разберитесь в своих чувствах, господин Добряков, - сказала она жестко, поворачивая вертушку замка. – Но попрошу об одном – меня как возможного
претендента на роль супруги больше не рассматривайте.
– Зина. Погоди! – рванулся он к ней, но она уже громко захлопнула за собой
дверь, прямо перед его носом.
237
– Что разревелась? – набросился Добряков на плачущую Тоню. – Кто тебя
просил высовываться, а? Не могла подождать, пока она уйдет? Слышала ведь, что она собирается! Что молчишь-то? – он резко отдернул ее от стены,
повернул лицом к себе и увидел ее слезы - они скопились в уголках глаз и
напоминали бездонное озеро. Озеро печали.
– Эх ты, - оттолкнул он ее и равнодушно побрел на кухню. Безвольно
плюхнулся на табурет и пробормотал на удивление спокойно:
– Ты хоть понимаешь, что испортила мне жизнь? Что с этой женщиной все
кончено, что она мне никогда не простит? А я ее, между прочим, люблю!..
– Я ухожу, прости меня… Мне все ясно, не стану вам мешать, - Тоня быстро
засобиралась, вслепую тыкала левой ногой в туфлю, никак не могла попасть.
Добряков вышел в прихожую и молча смотрел на нее.
– Ладно, - сказал устало. – Ты на меня не сердись. Я сам, видно, запутался по
жизни… На всякий случай оставь свой номер.
– На всякий случай? – взвилась она, метнув гневный взгляд. – На какой такой
«всякий»? На случай, если тебя опять на хер пошлют? Нет уж, выкручивайся, как знаешь! Подлец! – и она, так и не попав ногой в туфлю, схватила ее, запихала в сумочку и выбежала на площадку.
– Достали вы меня! – проскрипел Добряков и
стояли две початые бутылки и одна нетронутая.
– Хоть это хорошо, - вздохнул он, взял с полки граненый стакан и наполнил
его под завязку из двух початых бутылок. Выдохнув, залпом выпил и закурил, глядя в окно. Видел, как быстро-быстро пробежала Тоня и скрылась за углом
соседнего дома.
«Даже не спросил адреса ее тетки, - спохватился Добряков. – Да ладно, на что
она мне, по большому счету?»
238
В голове замутилось, мысли наперебой замелькали туда-сюда. Он откупорил
полную бутылку, налил еще один стакан, снова выпил. Решительности
прибывало.
– Нет, так быть не должно… так не может оставаться… Я к ней питаю… -
бормотал он, накидывая на плечи ветровку и обуваясь в старые растоптанные
башмаки, в которых сам для себя положил выходить разве что за картошкой.
Но другие на глаза ему не попались, он махнул рукой, выскочил из квартиры
и выбежал на улицу, забыв запереть дверь на ключ.
Куда он направлялся, он и сам не знал хорошенько. Ему думалось, что он
идет к Зине, что явится, кинется ей в ноги, поплачет. А она – она, конечно, простит… Она добрая… Она великодушная…
Ноги сами привели его к ее подъезду. Он позвонил в домофон, долго ждал, прислушиваясь. В голове мутилось, ожидание казалось бесконечным.
– Кто? – раздался, наконец, голос ее сына.
– Витя, это я, Егор, - почти закричал Добряков. – Мама дома?
– Нету ее.
– А где она?
– Ушла и сказала, что ночевать не вернется.
– Как? – обомлел Добряков.
– Не знаю, как, - и Витя отключил связь.
«Но куда она могла пойти?» – Добряков мучительно думал и ничего не мог
подумать. Он медленно поплелся в сторону своего дома и остановился только
у пивного киоска, где, как всегда, гужевалась пьяная компания с Ермалюком
во главе. Подумал было взять бутылку пива, но тут к нему подлетел сосед.
239
– Что ты, Егорыч, так нелюбезен со своей подругой-то, а? –Рюмин ехидненько
заглядывал ему в глаза. – Подлетела минуту назад вся взмыленная,
возбужденная, накупила полный пакет пива. Я уж думал, она к тебе, а она
совсем в другую сторону…
Это уже было слишком. Вся кровь бросилась в голову Добрякову. Все
прежнее, чем насолил ему Рюмин и что отлеживалось на задворках сознания, теперь вдруг в одно мгновение кинулось наружу и сделалось невыносимым.
Добряков машинально-заученно размахнулся и с криком: «Ты еще тут,
мразь!» стремительно и точно выбросил кулак в лицо Рюмину.