o bdf4013bc3250c39
Шрифт:
бросать сразу, моментально. Надо постепенно.
229
– Истину глаголешь! – подхватил Добряков. – В этом и есть тонкая, хитрая
наука выпивки – не сразу, постепенно. Вот мы с тобой бутылочку прикончим
да пойдем спать. Как ты смотришь?
– Хорошо смотрю, - кивнула головой Тоня. – А вторую оставим на утро.
Чтобы не так вот сразу…
– Договорились. В этой нам осталось еще на три разика. А потом баиньки.
Давай-ка я что-нибудь получше найду, - он
Любишь дискотеку семидесятых?
– Мало слушала, я ведь родилась только в восьмидесятом.
– У-у-у, так ты совсем ребенок еще? – подзадорил Добряков. – Тогда
послушай, какие в твоем зеленом детстве песни классные звучали. Щас вот, подожди, - он сосредоточенно выискивал волну. – Вот! – и увеличил
громкость.
Кухню буквально разорвал оглушительный шум синтезатора и первые такты
песни:
Ты мне не снишься вот уж неделю,
Сны пролетают белой метелью…
Тоня вздрогнула, прищурилась недовольно:
– Тише, что ты!
Он приглушил звук и покачивал головой в такт песне.
– А потанцевать слабо? – предложил он.
Она поначалу удивилась, но видя, что он не шутит, поднялась и протянула к
нему руки.
Потанцевать, впрочем, не пришлось. В прихожей раздался звонок.
230
– Кого это еще несет? – удивился Добряков и, выпустив Тоню из объятий,
вышел из кухни.
– Кто там? – донесся ему вослед голос Тони.
– Не знаю, щас поглядим.
Добряков открыл дверь – никого. Значит, общая. Он вышел в холл, открыл
общую дверь и, как ни был пьян, остолбенел. На пороге стояла Зина.
Совершенно трезвая, только глаза тяжелые, как после серьезной болезни.
– Привет. Не ждал? – спросила она, выжидающе глядя на него.
– М-м-м, - от растерянности он начала заикаться. – Я тебе звонил… Ты не
отвечала…
– Отлеживалась. Напилась лекарств и пыталась уснуть.
– Удалось? Полегчало? Как теперь? – Добряков сыпал вопросами, пытаясь
выиграть время и сообразить, как же быть в такой щекотливой ситуации.
– Да вроде получше. У тебя как? Да ты пустишь меня к себе в конце концов?
Я тебе вот гостинец принесла, - она раскрыла пакет, Добряков заметил на дне
бутылку водки.
– Да, разумеется, - он растерянно и неловко задвигал плечами, зачем-то
провел рукой по щеке.
– Проходи… Только…
– Только ты не брит? – пошутила она и перешагнула порог холла.
– Нет… Да… Тьфу ты, ну да, не брит! – он положительно не знал, что делать.
Зина тем временем шла уже к двери квартиры.
«Черт! – выругался в сердцах Добряков. –
231
И отчаявшись что-либо предпринять, найти хоть какую-то отговорку, он, как
бросаются вниз со скалы, бросился в пучину неотвратимо приближающейся
развязки. Даже дух захватило.
Зина первая зашла в квартиру, он тихонько вполз следом, настороженно
прислушиваясь, и закрыл дверь.
«Сами назвали, сами решили, не понимая, что поспешили…» - распевала
магнитола.
– Веселишься, смотрю? Значит, совсем здоров. Может, зря я к тебе с
лекарством-то? – спросила Зина, скидывая туфли. – Тапочки у тебя есть?
– А… тапочки? Да, есть… Подожди, - и он кинулся на кухню, конечно же, не
за тапочками, а к Тоне: надо было срочно, пока Зина ее не увидела, что-то
придумать, сочинить какую-нибудь небылицу насчет родственницы или кого
там еще. Все это промелькнуло в его голове за те три секунды, что он шел на
кухню.
Но Тоня спала, опустив голову на сложенные на столе руки.
«Уже лучше», - облегченно подумал он и вернулся в прихожую.
– Ты знаешь, тапочек что-то нет, но ты так проходи, там у меня палас, не
холодно, - пригласил он Зину и пропустил, приглашая ее жестом.
Зина прошла на кухню, вытягивая вперед руку с пакетом, чтобы положить его
на стол. Но, увидев его гостью, так и замерла с протянутой рукой.
– Кто это? – обернулась она к Добрякову.
– Та садись, садись, - заегозил тот, указывая Зине на табурет. – Положи вот
сюда, - он взял пакет и почему-то положил его на пол, возле стола. – Это, понимаешь ли, моя сестра… двоюродная… из Смоленска. Днем вот
приехала, я спал как раз… после того, как от тебя вернулся…
232
– Навестить приехала? – Зина присела на табурет напротив Тони и, не
дождавшись ответа, продолжала: - Что же ты сестру за столом положил?
Лучше места не нашел?
– Да это она… расслабилась, - глупо осклабившись, Добряков лепетал первое, что приходило на ум. – Мы тут… отметили приезд… Так она… того… с
дороги устала, видно…
– Ну, так не годится, - упрекнула его Зина. – Давай-ка по-человечески, уложим
ее в постель. У тебя одна кровать-то? Ну ничего, у меня переночуешь. Давай, помогай, - она подхватила спящую Тоню под одну руку, кивая Добрякову: -
Поднимай за вторую.
Добряков согласился про себя, что это было самое верное решение, которое
возможно в такой ситуации, и, поднимая легонькое тело Тони, думал только
об одном: только бы она не проснулась, только бы не проснулась. Тогда