o bdf4013bc3250c39
Шрифт:
– Прекрасно. Значит, способны владеть собой, я надеюсь. Хотя, повторяю, прекрасно понимаю ваше состояние. Итак, ответьте мне: вы сознательно,
намеренно ударили тогда пострадавшего? То есть искали встречи с ним
специально для того, чтобы ударить?
– Да что вы! – взвился Добряков, но вспомнил совет и заговорил спокойнее: -
Я тогда… Ну, мы тогда с Зиной… с Зинаидой Николаевной, то есть, немного
повздорили. Она ушла от меня в расстроенных чувствах…
следом, кинулся к ней домой, ну, чтобы успокоить ее, что ли… И тут мне
встретился вот он, - Добряков слегка кивнул в сторону Рюмина. – «Что ты, говорит, такой невежливый, с подругой-то своей? Она, мол, только что пива
набрала да и побежала – куда, не знаю, но, мол, явно не в твою сторону». У
меня, понимаете, тоска такая на душе, а тут всякий… кому не лень еще
вмешиваться будет! Ну, и не выдержал я тогда, сам не свой был…
293
– Понятно, эмоциональное возбуждение, - кивнула Анна Кирилловна. – А
скажите, ударили каким-то специальным ударом, каким-то особенным
приемом, раз такие последствия мы видим на лице потерпевшего?
– Да… как вам сказать-то… В армии нас учили, конечно, боевые условия,
сами понимаете… Но в тот раз, поверьте, - Добряков приложил руку к сердцу
(«Опять какой-то глупый жест!» - мелькнуло у него), – я ни о чем таком не
думал. Видать, удар этот настолько в сознании, в памяти укрепился, что я
забыл тогда, что передо мной не смертельный враг, а так… шелуха какая-то…
Рюмин снова издал скрипучий звук.
– Давайте не будем оскорблять друг друга, - урезонила Добрякова Анна
Кирилловна. – Эпитеты постараемся не употреблять. Значит, вы не
сознательно таким жестоким способом ударили пострадавшего?
– Н-н-нет, совсем не сознательно, - замотал головой Добряков. – Говорю ведь, в запальчивости был, в тумане каком-то… Очень уж расстроился, что с
подругой так получилось…
– Расрефите мне? – послышался шепелявый, надтреснутый какой-то голос
Рюмина.
– Конечно, - разрешила Анна Кирилловна.
– Ф тот рас у нефо трукая потруфка в костях пыла, - залепетал Рюмин. – Он с
ней фалантался, а ефо Сина састукала с нофенькой. Фот и рассертилась на
нево. Фспрыкнула и послала ево кута подальфе…
Добряков чувствовал, как все лицо наливается кровью, и едва сдержался,
чтобы не приложить Рюмина еще раз.
294
– Ну, мало ли что у кого бывает, зачем же мы станем перебирать грязное
белье, - возразила Анна Кирилловна. – Одним словом, вырисовывается тот
факт, что подследственный и впрямь действовал под сильным
эмоциональным воздействием. Вы, гражданин Рюмин,
сказать, под горячую руку…
Рюмин вытянулся и собирался еще что-то сказать, но Анна Кирилловна мягко
осадила его движением руки и продолжала:
– Это, впрочем, не означает, что к подследственному не будет применено
уголовного наказания. Обязательно будет, ведь налицо нанесение телесных
повреждений…
– Фот-фот, именно на лицо, - пришла в движение гиппократова шапочка. –
Конефно, на лицо, кута еффё?
– Вот видите, подследственный, человек даже говорит с трудом, - заметила
Анна Кирилловна.
– Ага, - съерничал Добряков, - зато пиво хлещет по-прежнему, полным ртом и
с удовольствием! Никакой гипс ему не помеха!
– Это личное дело каждого, - пресекла Анна Кирилловна, - по крайней мере, ничего противозаконного этот человек не совершил. А вот в отношении вас, гражданин Добряков, следствие продолжается, - глядя в стол, она захлопнула
свою тетрадь. – Вы свободны, гражданин Рюмин. Подследственного я
попрошу задержаться.
Рюмин встал, пробормотал «то сфитанья» и осторожно вышел, неслышно
притворив за собой дверь.
– Вот что я хочу сказать вам, подследственный, - Анна Кирилловна подняла
глаза от стола и посмотрела на Добрякова. – Я прекрасно понимаю ваше
295
состояние, но поймите и вы. Закон есть закон, и уйти от ответственности вам
не удастся. Вы должны это определенно уяснить себе. Советую вам набраться
мужества. Уверена, у вас это получится. Так что прошу вести себя на
следствии достойно. Достойно офицера. Вам понятно?
– Понятно, - кивнул Добряков. – Можно идти?
– Идите, конечно. Завтра приходить не надо, а вот подругу вашу очень жду.
Отнесите-ка ей вот эту повестку, - Анна Кирилловна черкнула что-то на
бланке и передала Добрякову.
16.
Открыв дверь, Зина встретила его в прихожей, провела на кухню, где на столе
уже стояла бутылка водки, а на блюдце аккуратными кружочками краснел
сервелат. Добряков отметил, что она уже навеселе, и спросил:
– Ты без меня расслаблялась, я вижу?
– А ты думал, я не переживаю за тебя?
– возмутилась Зина и села за стол. –
Выпила, конечно немного. Вон, пустая чекушка стоит, - кивнула она в угол, в
сторону мойки, но Добряков туда даже не посмотрел.
– Угомонись. Если
нервишки расходились – самое время хлобыстнуть немного. Будешь?
– Еще спрашиваешь! – огрызнулся Добряков. – После всего, что я там