О детях и прочей нечисти

Кикиморра Аноним

– - А разве не надо говорить "несчастные рабы"?
– - снова встревает Алтонгирел.

– - Ты духовник, тебе надо, -- поясняет Ирлик.
– - А она свободная женщина. Так, что там дальше... Да отверзнутся небесные врата, дабы смог луч солнца обратиться дорогой, по которой лежит твой путь в наши... ну, скажем, дикие леса. Мы же в лесу будем призывать, правильно?

Я вообще не помню когда последний раз что-то писала от руки, почерк у меня корявый, а

скорость маленькая, строчу, высунув язык, едва успеваю. На счастье, Ирлик делает паузу.

– - Слушай, а почему так сложно?
– - не выдерживаю я, переводя дух.
– - Это правила вежливости какие-то?

– - Да нет, говорю же, он по-человечески не понимает, -- поясняет Ирлик.
– - Ты привыкай, таких, как он, большинство, это я... как это называется? Вольнодум. За что меня и не любят, собственно. Ладно, пиши дальше, ещё много.

Я исписываю полтетрадки формулами приветствия и благопожеланиями, когда Ирлик вдруг останавливается и делает глубокий вздох, обдавая нас с Алтошей горячим медовым дыханием.

– - А теперь самое весёлое, -- предупреждает он, сверкая зубами.
– - Поскольку гобелена у тебя с собой нет, то придётся прочитать формулы преподнесения, а они на древнем языке.

– - Так я ж его не знаю...
– - обалдеваю я.

– - Вот потому я и говорю, что самое весёлое, -- поясняет Ирлик. Волосы у него распущены и затеняют лицо, так что хорошо видно только блеск глаз и зубов в кровожадной улыбке, и мне становится не по себе.
– - Я продиктую по буквам, а ты уж записывай, как хочешь. Слушай.

Дальше он производит последовательность звуков, часть из которых напрочь отсутствует в современном муданжском.

– - Погоди-погоди, -- прерываю я.
– - Я не понимаю, какими буквами это записывается.

– - Какими хочешь, лишь бы прочитать смогла. Слушай ещё раз.

Со второго раза я вывожу три строчки -- муданжским, всеобщим и родным алфавитом вперемежку.

– - Я это не прочту, -- говорю в ужасе, глядя на бессмысленные значки.

– - Прочтёшь, куда денешься, -- успокаивает Ирлик.
– - Может, не с первого раза, но прочтёшь.

– - Ага, а Учок будет стоять и ждать.

– - Будет, а что ему останется, -- ухмыляется Ирлик.
– - Если уж ты его вызовешь, то он не сможет уйти, пока не отпустишь.

– - Может, мне заранее потренироваться?
– - с опаской спрашиваю я. Не нравится мне идея, что какой-то бог будет стоять и слушать мои потуги. Я бы на его месте меня быстро пристукнула.

– - Ни в коем случае!
– - серьёзно отвечает Ирлик.
– - Если тебе удастся произнести всё правильно до того, как Учок будет здесь и выслушает приветствия, получится чудовищное хамство. Не волнуйся, не заржавеет подождать, пока ты справишься. Давай, пиши дальше.

И я пишу.

Мы выходим из унгуца и, воровато оглядываясь, топаем в лес. Комичнее всего выглядит Ирлик -- он с ног до

головы завёрнут в белый флисовый плед, потому что мёрзнет в человеческом обличье, а в божественном его Учок сразу узнает.

– - А он вас точно не узнает так?
– - осторожно спрашивает Кир.

– - Под белым пледом точно нет, -- успокаивает Ирлик.

– - Он серьёзно настолько тупой?
– - понизив голос удивляется Кир.

Алтонгирел возмущённо шипит и пытается отловить Кира за ухо, но это очень трудно сделать, когда несёшь на руках больную девочку, так что ребёнок уворачивается.

– - Да он, конечно, умом не блещет, -- спокойно отвечает Ирлик.
– - Но дело не в этом. Учок -- из старших богов, он по-другому воспринимает мир, чем мы, младшие. Для него символ равнозначен реальному присутствию. Со мной так тоже бывает, но я стараюсь не поддаваться. Это трудно... Вроде как глаза видят, а потрогать нельзя. Иногда забываешь, трогаешь, а там пустота. Очень обидно бывает.

– - Так не получится, что я Учока с этим гобеленом как бы... надую?
– - опасливо интересуюсь я.

– - Его-то нет, -- отмахивается Ирлик.
– - Говорю же, он из старших. Для него что глаза видят, то и правда. Старшим гораздо легче жить. А вот я, да Умукх, да Укун-Тингир, мы бродим в полутьме. Ну да что я тебе это рассказываю, у тебя свои, человеческие проблемы. Хватит уже идти, у меня ноги закоченели!

Мы останавливаемся не то чтобы на полянке, но деревья тут немного пореже. Ирлик указывает на холмик впереди.

– - Духовник...
– - начинает он, потом сдвигает брови и на пару секунд задумывается.
– - Алтонгирел. Клади девчонку сюда.

Алтоша так обалдевает от того, что бог вспомнил его имя, что не сразу выполняет указание. Ирлик, впрочем, не замечает.

– - Лиза, ты с ребёнком становись у неё за спиной.

– - А зачем с ребёнком-то?
– - хмурюсь я, поудобнее перехватывая Алэка.

– - Затем, что когда мать с ребёнком просит, отказать невозможно, -- как само собой разумеющееся поясняет Ирлик.
– - Алтонгирел, ты будешь ей бумажку держать. А ты, пацан, давай ко мне под плед, тебя Учок не любит, нечего его провоцировать. И всем молчать, кроме Лизы. Я, если что, слова подскажу, но лучше бы без этого.

– - Алэк может высказаться, хотя слов он пока не говорит...

– - Детям простительно, -- перебивает меня Ирлик.
– - Давай, начинай быстрее, очень уж холодно, а ты долго будешь продираться. Если с первого раза не получается, читай второй и третий, пока не получится. Учок за временем не следит, хоть вечно тут будет стоять. Ну всё, мы прячемся.

Подтянув к себе Кира и запахнув поплотнее плед, Ирлик в самом деле ложится в снег и более-менее сливается с местностью. Кир ещё немного ворочается, устраиваясь, и в итоге мне видны только два любопытных носа под белым козырьком.