О детях и прочей нечисти
Шрифт:
– - Алтонгирел, -- возвращаюсь я к неразрешённому вопросу после того, как мы все зажевали по куску мяса. Айша, как я и ожидала, больше одного не осилила.
– - Ты можешь как-нибудь адаптировать для обывателя, что значит "квазар" и можно ли помочь девочке?
– - Квазар, -- со вздохом начинает духовник, -- это и значит, что она вся уходит в распыл, потому что не может управлять своей силой. Что касается помощи...
– - он хмурится и пару секунд рассматривает слипшиеся волосы девочки.
– - Обычно таких детей в младенчестве запечатывают. Девочек
– - Ну, а её можно запечатать?
– - продолжаю расспрашивать я.
– - Лиза, ты сегодня нарочно тупишь?
– - выплёвывает духовник.
– - Я же сказал, в младенчестве! Это можно сделать только пока зубы не прорезались. Теперь поздно, она сроднилась с силой, если запечатать -- не выживет. Ты вот лучше скажи, у неё...
– - он запинается, переходит на шёпот и, к моему удивлению, краснеет, -- ну эти... дела... женские -- начались?
– - Нет ещё, -- заверяем его мы с Киром. Я кошусь на ребёнка -- он-то откуда знает?
Алтонгирел, однако, мрачнеет ещё больше. Айша у него на коленях притихла и, кажется, отключилась от бренного мира, только моргает иногда.
– - Плохо, -- сообщает Алтонгирел.
– - Если б начались, можно было бы попробовать отдать её в учение, а так ждать придётся. Не знаю, доживёт ли. Надо с Ажгдийдимидином консультироваться, а ты знаешь, как он относится к безродным.
Айша, если это вообще возможно, обвисает ещё сильнее. Кир хмурится.
– - А обязательно именно с ним?
– - поджимаю губы я.
– - Он сам был квазаром в детстве, -- объясняет Алтонгирел. Я поднимаю брови.
– - Да, вот, понимаешь теперь, какие духовники из них получаются. Но квазары не рождаются больше одного на поколение. Ажгдийдимидина самого в детстве не распознали, вовремя запечатать не успели, и он еле дотянул до обучения, был одним из самых юных духовников за всю историю. Но он мужчина, для мужчин есть предпочитаемый возраст начала обучения, однако он не обязательный, можно и раньше. Девочка же, пока не станет женщиной, в принципе не может управлять своей силой.
– - А нельзя её как-нибудь, -- встревает Кир, -- ну, типа подпитывать? Чтобы она не такая дохлая была? Ну вроде как вот вы, Лиза, ставите капельницы с сахаром тем, кто есть не может, или там, с искусственной кровью...
– - Человек так сделать не может, -- решительно отрезает Алтонгирел.
– - Только бог. Но богам она, видать, не очень-то нужна...
Кир строит мне отчаянные физиономии, намекая на что-то. Да сама догадалась, спасибо.
– - Я могу Ирлика попросить, -- напоминаю я духовнику.
Он морщится.
– - Ты забываешь, что он тебе уже давно ничего не должен. А быть в долгу у бога -- не лучшее, что можно придумать. Сама посуди, чем ты с ним расплатишься?
– - Рыбой?
– - усмехаюсь я.
– - Ну или могу его вышить крестиком во всю стену. Вообще, можно у него самого спросить, что почём.
Алтонгирел снова уставляется на девочку у себя на руках. Как-то он с
– - Ладно, я не твой духовник, не моё дело тебе советы давать, а со своим духовником ты всё равно не общаешься. Делай, как хочешь. Только где ты возьмёшь Ирлик-хона посреди зимы?
– - Ну-у...
– - я оглядываюсь.
– - Кир, ты глазастый, посмотри, нигде вокруг не видно маленького рыжего зверька?
Кир старательно осматривается, потом вылезает наружу и вскарабкивается на купол унгуца -- за что уж там можно уцепиться?
– - и крутится на месте, пока наконец не замечает что-то в стороне леса.
– - Есть! Вон сидит, на куницу похожий такой.
Я снова вытряхиваюсь в снег и всматриваюсь в рыжую точку далеко среди деревьев.
– - Кис-кис-кис...
– - зову растерянно. А как подзывают мангустов?
– - Э-э... Рики-тики-тави?..
В конце концов, когда я дохожу до "гули-гули", мангуст догадывается, что это к нему обращаются, и подбегает поближе, высоко подпрыгивая и ныряя в глубокий снег. Он весь распушился и явно мёрзнет, уж очень тут погода не мангустовая.
– - Лапочка, можно с тобой как-нибудь хозяину передать послание?
– - спрашиваю, не очень соображая, какого ответа я жду. Мангуст тоже смотрит на меня озадаченно, растопырив уши.
– - Мне бы с Ирлик-хоном поговорить, -- поясняю.
Мангуст склоняет голову на бок и хлопает длинным пушистым хвостом по снегу: раз, два, три... и кувыркается, внезапно пропав из виду.
– - Ух, холодина!
– - слышу я за спиной знакомый голос. Оборачиваюсь -- и точно, Ирлик в обличье Змеелова сидит рядом с Киром на куполе унгуца и ёжится от холода, несмотря на пушистый лисий полушубок и толстые замшевые штаны.
– - Лиза, ты не могла меня куда потеплее пригласить?
– - Извини!
– - пугаюсь я, ещё не хватало простудить его.
– - Сейчас унгуц открою, в нём тепло!
Кир во все глаза таращится на бога и вслед за ним соскальзывает в салон. Технически унгуц у нас пятиместный -- два сиденья впереди, три сзади. Вот на передние и приземляются Кир с Ирликом, а на задних не так уж много места: с одной стороны Алтонгирел с полулежачей Айшей, а с другой просторный фильтрующий полог над Алэком в перевозной колыбельке. Я еле втискиваюсь. Алэк от всех перемещений просыпается, так что всё равно приходится взять его на руки. Он радуется знакомому дяде и машет ручкой, Ирлик в ответ подмигивает. Алтонгирел, кажется, забывает дышать.
– - Да-а, тут потеплее будет, -- замечает Ирлик, передёргивая плечами.
– - Так что у тебя тут стряслось?
– - У нас тут девочка, -- неловко объясняю я, -- вот... к-квазар.
– - Это я вижу, -- кивает Ирлик, по-прежнему озадаченный.
– - Я просто подумала, не мог бы ты ей как-нибудь помочь?
Ирлик легонько сдвигает брови.
– - Она...
– - хрипло заговаривает Алтонгирел, прокашливается и продолжает не своим нервным голосом: -- Элизабет имеет в виду благословение стихий.