o fad3c0960b610c79
Шрифт:
– Да, конечно, я понимаю. Совсем недолго.
– И если возможно – никаких неприятных эмоций.
– Вот за это не ручаюсь, извините, работа такая. А следствие, увы, не терпит.
– Ну хорошо, - нехотя согласился врач. – Тогда, пожалуйста, недолго, еще раз
попрошу вас, - и вышел.
52
Через несколько минут в кабинет вкатили кресло, и Лобов встал, встречая
улыбающуюся ему Тамме.
– Здравствуйте, Ирина Арнольдовна, - поклонился он. – Как
– Спасибо. Вашими молитвами, Всеволод Никитич. Я к вашим услугам. Врачи
сказали, что на целых полчаса.
– Они заботятся о вас. Получаса, думаю, будет достаточно, - он подвинул стул к
креслу и сел, приготовив диктофон.
– Ирина Арнольдовна, договоримся так. Я запишу наш разговор, потом отпечатаю
и принесу протокол вам на подпись. Устроит?
– Вполне, - кивнула женщина.
– Итак, с чего мне начать?
– Мне кажется, с того момента, как вы вошли в жизнь профессора Рябича.
– О-о-о! – протянула Тамме. – Тогда придется рассказывать, начиная с моей
юности. Я знала профессора со своих студенческих лет, он был одним из моих
учителей, в то время молодых учителей. Разница в возрасте у нас всего шесть лет.
Он и тогда уже мне нравился, но он был женат, так что я довольствовалась ролью
обожательницы. По окончании университета я устроилась на работу в Музей
востока. Дальнейшее десятилетие я опускаю, поскольку за это время всего раза
два-три видела профессора на конференциях. Я была польщена, что он помнил
меня. Мы обменивались несколькими ничего не значащими словами, и снова
дороги наши расходились. Детей у него не было долго. Жена, как оказалось, была
слабой и часто болела. Ксения родилась, когда Василию Нифонтовичу было уже
тридцать пять лет. Через неделю ему исполнилось бы пятьдесят семь… - Тамме
вытащила носовой платок и вытерла глаза.
– Если вам тяжело, можем это опустить. И только по существу преступления.
– Хорошо, - кивнула Тамме. – Десять лет назад жена Рябича умерла от инфаркта.
Василий Нифонтович как-то снова увидел меня на какой-то конференции,
кажется, в Венгрии. Мы два вечера гуляли с ним у Дуная, и он сделал мне
предложение. Я понимала всю ответственность такого шага, а потому просила его
не спешить. Он, как деликатный человек, согласился и лишь оставил за собой
право ежемесячно напоминать мне о своем предложении. Каждый месяц он дарил
мне роскошные цветы и богатые подарки. Через год такого общения я согласилась
стать… его подругой… вы понимаете…
– И как к этому отнеслась Ксения?
– Предсказуемо. Как поступает всякая девушка-подросток.
каждому его шагу в мою сторону. Устраивала дикие истерики. Меня вообще
53
видеть не хотела. Как я только ни старалась – пробовала водить ее на интересные
художественные выставки, предлагала лучшие театральные премьеры – тщетно.
Она или отказывалась, или соглашалась пойти только вместе с отцом. Одним
словом, ненавидела меня. Возможно, поэтому, я и не стала официальной женой
Василия Нифонтовича. Когда Ксения подросла, она стала немного помягче.
Теперь ее неприязнь выражалась лишь в сарказме и элементарном
игнорировании. Опять же поэтому я почти не бывала у них дома, лишь на даче, когда ее там не было…
– Она не обвиняла вас в том, что случилось с ее матерью?
– Еще бы! Она считала меня основной причиной смерти матери, хотя Варвара
Серафимовна болела давно, а при ее жизни Василий Нифонтович ничем не
запятнал супружества…
– Ирина Арнольдовна, с психологией все понятно. Расскажите, пожалуйста, что
случилось за эти дни. Как вы обо всем догадались?
– Тут и догадываться было нечего. Почти весь минувший год Ксения давила на
отца, чтобы он разрешил ей выйти замуж за студента одного из нашего вуза –
Онипко, кажется. Отец отказал и посоветовал ей обратить внимание на
перспективных ученых – например, на Максима Родского. Это талантливый
молодой человек, поверьте мне…
– Согласен с вами. Мы с ним знакомы.
– Ну вот, видите. Не думаю, что в наше неспокойное время Василий Нифонтович
был так уж неправ. Поэтому он оставался совершенно безучастен ко всем
требованиям Ксении.
– У нее были свои деньги?
– Конечно. Отец постоянно давал ей карманные. Кроме того, у нее был свой счет, который пополнялся в том числе и за счет процентов, и за счет отцовских
вливаний после гонораров. Видимо, ей было мало. Если бы вы не схватили ее, через полгода она стала бы наследницей всего отцовского капитала.
– Уже не станет, - успокоил Тамме Лобов. – Теперь давайте все-таки к последним
трем дням. Если вы не устали.
– Нет, я расскажу. Об убийстве Василия Нифонтовича я узнала в интернете,
разумеется. Часов в одиннадцать утра. И сразу вспомнила ссору, которая
произошла у него с дочерью недели за две до этого. Ксения требовала, чтобы ее
жених был прописан в новой квартире, которую отец хотел купить, кричала, что
не потерпит, если туда станет являться «эта тварь», как она меня называла. Я все