o fad3c0960b610c79
Шрифт:
распахнул ее и выволок профессора из салона. Другой в это время дернул за ручку
второй двери и вытащил наружу девушку. Она пробовала сопротивляться, но
тщетно: нападавший ударил ее по голове чем-то тяжелым, и девушка потеряла
сознание. Когда она очнулась, увидела жуткую картину: отец с проломленным
черепом лежит возле машины, а сумка с деньгами из салона исчезла. Тогда
Ксения вытащила мобильный телефон и вызвала милицию…
– Скажите, - спросил
вашего отца внезапно?
– Нет, конечно, - удивленно посмотрела на него Ксения. – Мы запланировали эту
поездку еще вечером, накануне поездки в банк. Отец сказал, что для первого
взноса гонорара не хватит. И тут же, помню, пошутил, что вовремя шведы
помогли, ибо отечественного гонорара не хватило бы даже на аванс для покупки
комнаты в коммуналке.
– Естественно, - буркнул Суровин. – Выходит, о поездке на дачу никто не знал?
– Думаю, нет, - подтвердила Ксения.
– Почему же нападавшие ждали вас именно здесь? – следователь в упор посмотрел
на девушку.
– Не знаю, - едва промолвила она. – Вы ведь следователь, вам и надо разобраться…
5
– Обязательно разберемся, - заверил Суровин. – И прошу вас, не беспокойтесь, убийц вашего отца непременно найдем. Вы-то в порядке?
– Более-менее, голова болит только, но это пустяки. Да что я! – Ксения махнула
рукой. – Отца… отца больше нет… Вы понимаете?.. А он у меня был один… больше
никого не осталось… - ее голос дрогнул, на глаза вновь навернулись крохотные
капельки.
Пока Суровин утешал девушку, Лобов внимательно осмотрел автомобиль.
«Лексус» был на диво хорош – статный красавец стального цвета, с высоким
клиренсом и хорошим обзором.
– Скажите, а сколько лет вашему автомобилю? – спросил он у Ксении.
Девушка посмотрела на него и не задумываясь ответила:
– Полтора года всего. Отцу привезли ее из-за границы. Помню, выплатил за нее
весь гонорар за перевод своей книги в Китае.
– Той же самой, что издана в Швеции? – поинтересовался Лобов.
– Нет, предыдущей. У папы много книг, он вообще очень творческий человек… -
вдруг она осеклась и едва выдавила: - Был…
– Успокойтесь, Ксения, - поддержал ее под локоть Сырцов и мягко осадил Лобова:-
Не спешите, Всеволод Никитич! Я думаю, все вопросы о работе профессора мы
зададим Ксении Васильевне немного позже…
– Ничего, ничего, - вступилась за эксперта Ксения. – Я уже ничего… Отец за всю
свою жизнь написал более тридцати книг. Вы, если хотите, можете со всеми
ознакомиться. Они есть у нас дома.
– Спасибо,
Суровин.
– А скажите, все книги вашего отца посвящены теме Второй мировой войны? –
снова вмешался Лобов.
Суровин, видимо, был наслышан об экстравагантном поведении Лобова во время
следствия, поскольку на этот раз никак не отреагировал на его вопрос, а только
внимательно посмотрел на него.
– Да, почти все, - кивнула Ксения. – За исключением двух-трех, да и те
рассказывают о событиях, связанных с войной: например, его монография о
предвоенных оборонных мероприятиях в Финляндии, о создании линии
Маннергейма. А незадолго перед… - она вздрогнула, но быстро овладела собой: -
Незадолго перед смертью отец задумал новую работу – о Катыни…
6
– Вот как! – воскликнул Лобов. – А вы, ненароком, не в курсе, под каким углом он
хотел раскрыть эту тему?
– Подробностей не знаю, но отец всегда говорил, что самая великая тайна,
которую хранит история, - это причины Второй мировой войны и события, так
или иначе с ней связанные. Он был убежден, что до конца никому не удастся
раскрыть эту загадку. Шутил даже, что все точки над «и» будут расставлены лишь
на Страшном суде.
Записав что-то в своем блокноте, Лобов спросил еще:
– И все-таки сам всю жизнь занимался расследованием этой тайны? Знал, что она
не раскрываема – и все-таки не опускал руки!
– Вы, наверное, встречали истинных ученых – самозабвенных, увлеченных? Так
вот, отец был из разряда таких людей. Мог обходиться самым малым, почти все
средства тратил на книги, зарубежные поездки. Машину эту, - Ксения кивнула в
сторону «Лексуса», - я настояла купить. До этого у нас была «шестерка», но я
захотела выучиться водить, сдала на права, а кататься в наше время на такой…
сами понимаете…
– Понимаю, - согласился Суровин и обратился к Лобову: - Всеволод Никитич, вы, если хотите, тоже можете осмотреть тут вокруг. По горячим следам, так сказать.
Вдруг оперативники чего не досмотрят…
Глотнув из термоса, Лобов еще раз внимательно осмотрел место рядом с
машиной, потом обочину, дорогу.
«Надо будет непременно почитать книги покойного, - решил он для себя. – И
познакомиться с коллегами и учениками профессора… Уж больно все это крепко
засело в моей думалке».
В зависимости от разных стадий мыслительного процесса Лобов называл голову в
по-разному: «соображалка», «догадалка», «сомневалка», «понималка»,