О-Л 2
Шрифт:
Я ухмыльнулся. Информационные духи обладают особым чувством юмора. Порой, если подчинивший их шаман им не нравится, они начинают выполнять приказы с точностью программиста. «Хозяину» приходится следить за языком, иначе ведь сделают то, что сказано, как в том пошлом анекдоте про нового русского, получившего теннисный корт размером с развернутый газетный лист. Нет, не теннис мужику был нужен, это золотая рыбка глуховата оказалась.
Но, бывает, инфодухи служат добровольно, причем не только шаманам. Приживаются в домах у травников, у людей-магов, у эльфов. Для этих астральных существ лучшее лакомство — новые знания. Так что, если Жужука поселилась при библиотеке, то малыши будут липнуть к ней, как родные дети.
— А
— Как что? — глаза у совенка превратились в лукавые щелочки. — Энергию собираю. И это… канализирую.
— Чего? Куда? — икнул я. — Какую энергию?
— Какую-какую! Благодатную! К тебе канализирую, — нахохлился совенок. — А куда еще?
— Чего?
Определенно это мелкое существо не умело врать. Точнее, не любило, запрет на ложь на этих инфодухов вряд ли кто накладывал.
— К тебе, — чуть более уверенно продолжил совенок. — Ну, и немножко Учителю…
Так… Чем дальше, тем интереснее. Видимо, Асаль-тэ-Баукир затеял какую-то свою игру, в которой ему нужно быть независимым от энергии Арагорна.
— Если Учителю, то ничего страшного, — успокоил я духа. — Но при чем тут я?
Совенок, кажется, удивился еще больше, чем я:
— Так ты же новый бог!
В голове что-то щелкнуло — и все странности последних дней перестали казаться необъяснимыми чудесами.
Забегающие поболтать богини, полеты наяву, духи-подхалимы…
— Бог? — переспросил я для верности.
— Конечно! Тот, Кто Скачет На Белом Льве. В твою честь построены уже десятки храмов. В них молятся об исцелении и доброй дороге. Впрочем, в дороге помочь можешь не только ты, а вот знахарскую силу раньше давала только Матушка Земля, да и то только мудрым женщинам. А ты благословляешь и воинов, и магов.
— Благословляю?
— А как же! — гордо ответил дух познания. — Те, кто выбрал лекарскую стезю, получают в твоих храмах и силы, и новые знания.
— Что? Откуда знания? Вроде я ничего никому не давал…
— Ну…
Совенок смущенно наклонил голову и почесал клюв лапой:
— Мы это… когда лекарь нравится, то мы… мы решили… ну… в общем, передаем то, что сами узнали! Ты молчал — вот мы сами и решили! А что, что-то не так?
— Все так! — успокоился я. — Правильно решили.
Привалившись к стене, я закрыл глаза.
Нужно было привести в порядок скачущие мысли. И вообще — хоть немного успокоиться. До того, как инфодух радостно сообщил мне о моей божественности, я ее никак не ощущал. Были, конечно, странности, но мало ли что с шаманами случается. У шаманов мозги по определению устроены не так, как у обычных орков, так что шаманы могут слышать голоса тех, кто находится за сотни верст, видеть духов, говорить с богами. Вроде бы и летать могут — если не сами, то верхом на астральных скакунах… А теперь оказывалось, что все, что я принимал за новый уровень шаманских умений, — это атрибуты божественности.
— И что с этим делать, — пробормотал я.
— Как — что? — тут же откликнулся совенок. — Что все боги делают. Поощрять адептов, карать осквернителей. И это… внимать! Ага! Мы не на все вопросы ответы знаем. Бывает, молится кто-нибудь об исцелении, а мы понятия не имеем, что ему делать.
— Думаешь, я на все вопросы могу ответить?
— Ну… ты же бог! Хотя…
Видимо, совенок не решился озвучить своем мнение о моих умственных способностях. Инфодухи, конечно, — еще те наглецы, но хамить собственному богу мало кто станет. А меня это «хотя» успокоило. Если даже мелкая астральная пакость допускает, что я могу быть не всеведущим и всемогущим, то и самому от себя этого требовать не нужно.
— Слушай, дух, — начал я, — да, кстати, а как тебя лучше называть?
— Я — Второй, — гордо ответил совенок.
— Слушай, Второй, а почему меня принимают за Того, Кто Скачет На Белом Льве? Из-за Асаль-тэ-Баукира?
— Да,
— На кого?
— На Того, Кто Скачет На Белом Льве. Его звали Ылеком, только сейчас об этом мало кто помнит. Я узнал об этом от Четвертого, а тот — у старого шамана, который видел Ылека, когда тот вернулся с севера, ведя с собой белогривого зверя с глазами дикого кота.
— А и впрямь похож! — раздалось у меня за спиной.
Пока я предавался переживаниям по поводу своей божественной сущности, Убуш-ага тихонько выбрался из «дома духа» и растекся дымом по стенам капища, а теперь потихоньку концентрировался над моим плечом.
— Знал бы я еще, каким был этот ваш Ылек!
Если быть абсолютно честным с самим собой, то я уже потихоньку начал уставать от того, что мне приходится все время быть кем-то, о ком я еще недавно и не подозревал. Арагорн говорил, что я — не только я, но и старый алкаш Мышкун, действительно родившийся в клане приречников, служивший в дворцовой охране в Эльтуроне и погибший по собственной глупости, свалившись по пьяни в какую-то яму. Теперь же оказывается, что я — это еще какой-то Ылек, живший несколько сотен лет назад и тоже померший при очень странных обстоятельствах. Впрочем, все шаманы уходят странно…
— Ылек был умным. Он всегда делал все не как все, — гордо произнес совенок.
— Как это? — не понял я.
— А вот слушай, — перебил инфодуха мертвый шаман. — Я Ылека знал еще мальчишкой. И много про него могу рассказать. Но орки знают лучше, потому что им важно главное.
— Ничего себе лучше! — невесело рассмеялся я, вспомнив, как вчера мальчишка-пастух расписывал мои подвиги.
— Ничего ты не понимаешь, бог! — обиделся Убуш-ага. — Орки сочиняют сказки, чтобы сказать не о проходящем, а о главном.
— Ну и какие?
— Расскажи, уважаемый! — пискнул совенок.
— Ну, ладно. Только слушайте и не перебивайте. Эту сказку я сам рассказывал ученикам, а сочинил ее… впрочем, ее никто не сочинил. Она — самая что ни на есть правда.
Мертвый шаман помолчал, чтобы придать своим словам значительности, и начал говорить, слегка растягивая слова, словно выпевая их, и слова от этого становились почему-то более значительными, чем они есть:
— Когда Ылек был молод, на склоне восточной горы жил мудрый шаман. Сегодня имени старика никто не помнит, ведь жил он во времена спокойные, когда война Темного Властелина уже кончилась, и прославиться ему было нечем. Но все знают, что он был мудр, и многие молодые орки хотели стать его учениками. Всех, кто приходил к нему, старец заставлял сделать одно и то же. Недалеко от его юрты лежала поваленная ветром сосна. Шаман приводил молодого орка к выворотню, показывал на яму под корнями и говорил: «Проведи здесь ночь, а утром поговорим». Места под сосной было очень мало, юноши сжимались в комочек, упираясь спиной в сухие корни, и не могли заснуть. Утром шаман, посмотрев на усталое лицо юноши, отправлял того восвояси. А Ылек не любил неудобства. Когда старый шаман велел ему залезть под выворотень, Ылек попытался уместиться в яме, но у него ничего не получилось. Тогда он вытащил нож и обрезал торчащие корни. Потом он расширил яму так, чтобы можно было вытянуться в полный рост. После этого он убрал из маленькой пещеры мусор и выстелил пол мягкой травой. Когда пришел старый шаман, Ылек еще спал. Мудрец разбудил юношу и сказал, что будет учить его седлать духов. Потом шаман спросил: «Ты понял, почему я прогонял других юношей? Они же очень старались выполнить мой приказ! Они проводили ночь в крохотной яме под выворотнем, а на это способен только очень терпеливый и мужественный орк. А у тебя нет ни терпения, ни готовности следовать моим приказам». «А чего же тут не понимать? — удивился Ылек. — Применяясь, мы остаемся прежними, а изменяя — меняемся сами. Это все знают: и река, и дерево». «Да, это так», — согласился старый шаман.