О любви (сборник)
Шрифт:
Покупатели и продавцы мебельного магазина, через зал которого шел Петров, недоуменно на него посматривали: хромой бородатый мужик в дубленке давится от едва сдерживаемого смеха.
Надо же влипнуть в такую ситуацию! Жалко, Зине не расскажешь. А какое трогательное, просто душещипательное объяснение ожидает семью Ровенских. В голос Петров расхохотался, выйдя на улицу.
Отлились Витькам Зинины слезки. Она переживала мстительный триумф.
Вначале братья-компаньоны не могли понять, чем вызван ряд звонков и отказов от обговоренных контрактов. Потом заподозрили Зину, вызвали
— У вашего секретаря мое заявление об уходе, — громко сказала она в трубку телефона, не вставая с рабочего места. — В данный момент я собираю вещи.
Еще несколько звонков. Катастрофа! Витьки примчались в Зинин кабинетик:
— Твоих рук дело?
— Да что я могу? Кто я? Дерьмо и… как вы сказали? — Она обратилась к Витьку Большому: — Шмакодявка?
Сослуживцы обратились в уши. Из дальних закоулков стали стекаться поближе и прятаться за перегородками.
— Зина, извините, — быстро заговорил Витек Маленький. — Это досадное недопонимание. Вы не должны увольняться, мы повысим вам зарплату вдвое, втрое. Вы будете вести самые лучшие заказы. Только остановите обвал отказов.
— Мы перешли на «вы»? Странно, учитывая слухи о нашей связи.
— У нас ничего не было! — воскликнул Витек Маленький.
— Ну почему же? — усмехнулась Зина.
— Да, я просил вас стать моей женой, но вы мне отказали.
Витьки были готовы на любые унижения. Они позеленели от страха за свой бизнес. Перед ними маячила перспектива быть отброшенными на несколько лет назад. Вирус недоверия к их фирме нужно было остановить — для этого все средства хороши. Они бы грохнулись на колени, но Зине такие жертвы не требовались — она уже вволю насладилась их испугом и трусливым покаянием.
— Позвольте мне пройти.
Она обошла застывших Витьков и направилась к выходу.
На улице Зина весело рассмеялась. В другом конце Москвы хохотал Петров.
Бомба, которую Петров готовил для Ровенского, представляла собой папку с документами, оформленную как уголовное дело. Вначале шло перечисление статей, по которым обвинялись Ровенский Юрий Дмитриевич и Ровенская Елена Викторовна, затем свидетельские показания и другие документы. Нанятый Петровым детектив проехал по его маршруту, скрупулезно собирая необходимые бумаги. Последняя его командировка была к родственникам Каблукова, где он заполучил свидетельство о смерти старика. Получалось, что Каблуков умер, а через год купил у Петрова акции. На Тренера, Медведя и Сашка имелись разработки из органов правопорядка. По фотографии их опознала проводница поезда, в котором ехал Петров. Она подтвердила, что выводили его в бессознательном состоянии. Тренера вспомнили водитель мотоцикла и нотариус.
Словом, доказательств злого умысла и преступления было более чем достаточно. Но Петров хотел еще получить пленки и копии контрактов. Денис должен был провернуть операцию после Нового года, когда большая часть сотрудников головной конторы «Класса» по традиции отправлялась в отпуск на десять дней. На это время Зину и Валю с детьми планировали отослать на горный курорт в Словакию, но Валя ни в какую не соглашалась покинуть мужа в ответственный момент. Пришлось Денису повиниться в том, что разболтал все жене. Петров не удивился: противоестественны скорее его тайны от Зины, а не открытость Дениса перед своей женой. Валя —
— Что ты выдумываешь! — рассмеялась Валя. — За что «спасибо»?
— Боженька, если хочет помочь человеку, — усмехнулся Петров, — подарит ему сестру. Татьяна меня выручила, когда я почти кукарекнулся, от тебя сейчас тоже многое зависит.
— Петров! Не распускай хвост. Я никуда не поеду.
— Тогда я не пошевелю пальцем!
— Это шантаж!
— Верно. В запасе еще обман и подкуп. Выслушай план. Ты, Зина и дети едете в Словакию. Денис здесь проворачивает дело. Не волнуйся, ни один волосок не упадет с его головы, я тебе обещаю. Как только материалы будут в наших руках, он присоединится к вам. Заявление на очередной отпуск он уже написал, все законно. И вы переезжаете в Прагу, останавливаетесь в частном пансионате. Адрес знаю только я. Ждете моей отмашки, что можно возвращаться. Пока вы здесь, у меня связаны руки. Пропади все пропадом, вы мне дороже и мести, и наказания, и любых денег.
— Ты не сможешь остановиться, — с сомнением сказала Валя.
— Смогу! Но на твоей совести останутся досада и унижение, которые всю жизнь веригами будут висеть на моей шее.
— Ставишь мне условие: или я еду, или ты все сворачиваешь?
— Именно. От тебя и от Дениса требуется предельная внимательность. Заметив неладное, вы должны немедленно перебраться в другое место, я подготовил еще две площадки для вашей отсидки.
— А Зина?
— Что — Зина?
— Почему ты держишь ее в неведении?
— Сейчас мы ведем речь о тебе. Ты уедешь?
— В тебе погиб гениальный коммивояжер, — с улыбкой вздохнула Валя.
— Не понял?
— Ты бы мог продать снег эскимосам.
— Значит, согласна?
— Да. Но я хочу поговорить с тобой о Зине.
— В другой раз.
— Нет, сейчас.
Они беседовали на кухне. Денис томился в комнате, читал дочери книгу. Валя напомнила Петрову его пассаж о судьбоносной роли сестер.
— И вот как сестра твоей жены я хочу спросить. Почему Зина, несмотря на твое возвращение, по-прежнему ходит как в воду опущенная?
— Вопрос не ко мне. Я сам бы хотел знать, в чем перед ней провинился. И во мне ли дело.
— А кто ее бросил? — возмутилась Валя.
— Никто не бросал, — начал злиться Петров. — Хочу напомнить: ее первый муж имел обыкновение уходить под воду на полгода И ничего! Ждала, любила, с распростертыми объятиями принимала.
— Сравнение адекватное, — кивнула Валя. — Он ее тоже без копейки денег держал.
— Что? — остолбенел Петров.
Денис заглянул на кухню:
— Долго вы еще? Ужинать пора.
— Подожди! — рявкнул на него Петров. — Закрой дверь! Так! — повернулся он снова к Вале. — Все сначала! Я ее обездолил?
— Ты забрал все деньги, которые ей оставил, им не на что было жить. Строго говоря, жить по тем стандартам, к которым они привыкли. О куске хлеба речь не шла.
— Она могла съездить за границу и снять хоть миллион! У нее была генеральная доверенность на управление всем имуществом! Могла продать джип или загородный дом и безбедно существовать целый год! Твоя сестра умственно ущербная или прикидывается? Ищет повод, чтобы меня обвинить?