О людях и зверях

Фухсов Никита

– Леночка! Как вы быстро!

– А ты думала!

Они обнялись и держали друг дружку под локти чуть ли не до конца разговора.

– Вот твои голубки? Приехали на службу, да? – говорила старушка, улыбаясь.

– Да, – я почтительно кивнул. – Ищем жилье.

– Ой, ой, понимаю… сейчас это сложно. Многие на грабли становятся, впуская военных. А больше здесь никого нового и не появляется.

– С чего бы это… – тихо буркнула Рина.

– Проведи нас, Ивановна, если свою сдавать не хочешь.

Ивановна покраснела,

насколько это виднелось на сморщенном, как апельсиновая кожура, старушечьем лице, передергала все пуговицы на теплой вязаной кофте. Нервничала.

– Почему сразу не хочу?.. – произнесла она. – Просто Миша… сама знаешь…

– Знаю, – твердо сказала Елена Александровна, отпуская наконец-то локоть подружки. – Так что не точи лясы, а проведи нас хозяйством своим. Людям на что-то рассчитывать надо.

– Так разве я вас держу? Проходите, конечно. Шума–крика, а было бы из–за чего! Пусть вам Бог помогает, дети.

– Спасибо. И вам тоже, – сказала Рина.

Пока туда, пока сюда, солнце уже устало висеть постоянно в одном положении, незаметно сползая за горизонт, где его ждала другая половина Земли. И так день за днем, без перерывов и выходных. На сегодня же солнечный лимит Мостков подходил к концу.

– Пришли, – констатировала Елена Александровна у двухэтажного дома с голыми кирпичными стенами. – Здесь живет Жанна-переводчица. Она может помочь, думаю… Жанночка!

– Да-а. Здравствуйте, – ответила стройная женщина, открывшая входную дверь, как только мы подошли к ней.

– Я жена Коли-шахтера – троюродного брата мамы вашего мужа. Вам Ивановна звонила…

– Звонила, – подтвердила Жанна. Говорила она строго выверенными порциями. Как типичный преподаватель. – Входите.

Главное, чем отличалась квартира Елены Александровны от дома Жанны – там не стояли монолиты непонятного назначения, покрытые кубиками коричневого кафеля. В остальном же – как у обычных людей.

Промчалась под ногами пышная девочка. Лет восемь, не больше.

– Здрасьте, – шустро проговорила она и скрылась на кухне.

– Сюда, пожалуйста, – пригласила нас Жанна в комнату слева. – Только разуйтесь сперва.

Впервые в жизни – честно впервые – эти слова стали для меня серьезным испытанием. Можно представить что такое протоптать километров пять в тяжелых армейских берцах, когда солнце щедро обливает ноги потом. И что такое снять легкие слипоны на босую ногу в тесной детской комнатке после этого. Ровно до этого момента я не мог ощутить всю серьезность ситуации, а когда он наступил – отступать было некуда.

Первой назревающую биологическую угрозу учуяла Рина. Глаза округлились; она задышала реже и ртом. Взглянула на меня косо. Я знал, что это значило. Это был трындец, хотя легко нашлось бы словечко и поточнее.

– Присаживайтесь. Я вас слушаю.

Жанна села напротив нас, сложив руки на коленях.

Я всячески пытался отползти подальше,

а еще лучше – выбежать из дому и хорошенько вытереть ноги об траву или хотя бы об рыжего кота, который шастал двором. Плевать, только бы не воняли ноги.

– Мы только вчера приехали, – начала Рина. – Муж будет работать пока в части…

– А кем? – перебила Жанна.

– Преподавателем, – ответил я.

Глаза Жанны оживились. Похоже, ей стало интересно, что перед ней не сидит какой-нибудь очередной лодырь, который повелся на высокую зарплату и частичное обеспечение. Либо убийственный запах добрался и до нее.

– И вам нужно жилье…

– Да, – хором ответили мы.

– Господи, они такие хорошие. Как взгляну на них, молоденькие такие, а уже мотаются по свету. Мне они как свои стали, – тараторила Елена Александровна.

Жанна ее слова проигнорировала. Не в состоянии сидеть спокойно, она вскочила, подошла к окну, отодвинула штору зачем-то. Повернулась.

– У меня был горький опыт с квартирантами, на которых я сильно обожглась. Мало того, что они оставили срач в доме, так еще и не полностью оплатили коммунальный счет, сбежав без всякого предупреждения. И плиту мне сломали. Поэтому вы должны понимать, почему я так настроена.

– Мы прекрасно понимаем, – сразу взялся я за дело. – Но раз на раз не приходится – все это прекрасно знают. Обещаю, что между нами никаких недоразумений не возникнет, и когда придет время выселяться, ваш дом или квартира будут в том же состоянии, в каком они находились до нас.

– Или лучше – так и быть, я не буду против, – засмеялась Жанна.

– Они еще и вегетарианцы! – заявила ни с того ни с сего Елена Александровна и даже в ладоши хлопнула. Как маленькая.

– Серьезно? – повела бровью Жанна. – Это интересно, я бы сказала. И как долго?

– Я – два года, жена – пять.

– Серьезно? Что ж, думаю, вам доверять можно. Все-таки не во Львове снимать, верно?

– Конечно, – притворно засмеялись мы.

– Я там работаю, кстати. В бюро переводов.

– Оу… – выдавила из себя Рина. Она умела в две буквы вложить больше значения, чем я иногда в двухминутный монолог. Правда, распознать это мог тоже только я.

Жанна расценила Ринын возглас, как восхищение. Мол, куда нам, двум бомжам с центра страны, с такой барышней ультрасовременной тягаться. Это же в бюро переводов. Переводить. Тексты.

Из нелепой минуты славы нас вытащила Елена Александровна.

– Что ж, когда мы можем посмотреть квартиру?

– Дом, – поправила Жанна таким тоном, будто в квартирах живут одни шахтеры, синюшные военные и заядлые транжиры, не способные заработать себе на лучшую жизнь. А нормальные, высокообразованные люди живут в домах – желательно двухэтажных, а еще лучше трехэтажных, чтобы снисходительно разглядывать с балкончика сельскую шушеру и мечтать о Польше. – Вам срочно?