О людях и зверях
Шрифт:
– У меня тот же вопрос. Ты говорил, что в командировку уезжаешь. А теперь мы в наряде стоим вдвоем…
– Кирилл, Кирилл, Кирилл… меня поставили – я и стою. В этом минус армии. И стар и млад, да? Кстати, как пес?
– Да нормально. Пес как пес. Ластится. Кушает. Живет.
– Гулял?
– Еще нет. Но погуляю.
– Ладно.
Он не дотерпел до курилки. Спрятался у входа в здание, прямо под окном, и с явным успокоением затянулся ослепительно-белой сигаретой, словно она подчеркивала всю иронию ситуации: твои зубы пожелтеют, а я останусь белой; твои легкие превратятся в черное
Вдруг завибрировало в штанах. Достал телефон. Рина.
– Привет, солнышко.
"Главное не обмолвиться о Мерседесе" – мысленно повторял как мантру.
– Привет. Слушай, я тут подумала. Пока ты в наряде, я не особо хочу сидеть дома одна…
Так обычно начинались наши приключения. Вернее, эти слова служили неким катализатором судьбы, которая лениво вытаскивала с шарообразной вазы скомканный фант со списком интересных событий, имеющих общее название "все через жопу".
– И что ты придумала? – вкрадчиво спросил я и вошел в здание, но не свернул направо – к дежурке, – а взял левое направление, в самый дальний угол, где не возьмет ни одна камера. В принципе, я смутно догадывался, что хочет предложить Рина. На ее месте я поступил бы точно так же.
– Чтобы время зря не терять, ты взяла билет на вечер на Винницу, а завтра утром оттуда уедешь, но с Ярой. Угадал?
– Откуда ты знаешь? – Рина явно округлила и без того большие красивые глаза. – Ты читаешь мои мысли?
– Почти. Просто я тебя люблю.
– И я тебя, – сказала Рина. От ее слов в груди потеплело. – Что скажешь?
– Скажу, что ты чересчур самостоятельная.
Рина издала губами звук, который производит подушка-пердушка, когда на нее садятся.
– Я все сказала.
– Стой, а когда вы приезжаете? Кто тебя встречать будет?
Рина хмыкнула, будто вопрос мог номинироваться на "тупой вопрос года".
– Ты, конечно! Или у нас друзья есть?
– Разве что твой карлик-любовник, который в шкафу живет.
– Ну-ну. Может и он, – таинственно улыбнулась Рина. – С работы отпросишься. Не проблема. Ты все равно увольняться будешь.
"Буду, конечно, вот только как семью обеспечивать безработному"? Об этом я благополучно умолчал. Слишком много раз данная тема поднималась, напоминая рану, с которой постоянно сдирают не успевшую засохнуть корочку, и она кровоточит. Кровоточит и кровоточит раз за разом…
– Во сколько прибывает поезд во Львов?
Вместо ответа, телефон начал издавать короткие хаотичные сигналы. На фоне них говорила Рина:
– Так-так… сейчас, погоди… Ну блин, включайся давай! Долбанный сенсор… О, вот! Семнадцать двадцать восемь.
– Полшестого. Значит с работы в…
– Два! – радостно выкрикнула Рина. – А еще лучше – сейчас! Вместе поедем, а?
Было бы здорово, подумал я. Только вот поздно уже держаться за виски, ноя от несуществующей боли, или звонить Игорю с туалета, издавая убедительные аргументы своей неспособности заступить. Голубой вагон ушел, покачивая крокодилом с гармошкой, советским миниатюрным Чубакой и старухой с крысой. Па-па.
– Я постараюсь отпроситься. Надеюсь…
– Не постараюсь, – перебила Рина, похолодев в голосе, –
Она смачно чмокнула в микрофон и отключилась.
– М-да… Что ж, квест обновлен, Кирилл. Задача: смотаться пораньше с наряда. Уровень сложности: пока неизвестный. Желаете приступить к исполнению квеста?
Лучше не сейчас. Отпрашиваться с работы еще толком не заступив, конечно, в моем стиле, но не думаю, что "квест" закончится успешно. А переигрывать в жизни гораздо тяжелее. В большинстве случаев – невозможно.
Не сказал бы, что дежурка была тесной. Неуютной? Да. Однако уют подразумевает комфорт и расслабленность, что может привести к сладкому сну с десяти вечера до шести утра. Иногда и несколько минут хватает, чтобы бомбу оставить у здания или завязать в отчаянии петлю на шее где-нибудь на чердаке. Тут же целых восемь часов. Просыпаешься, а вместо части – выжженная пустошь. И дежурка – чудом уцелевшая – посреди эпицентра ядерного взрыва. Прямо картина маслом. Рисуй и подписывай от имени семилетнего ребенка – Коленьки там, или Петеньки. Патриоты это любят. Так легче своей просраной богачам страной гордиться.
– О, вспомни Домса – вот и он! – улыбнулся Саша.
Он сидел за столом перед громадным в наше время и отжитым свое монитором и балансировал на задних ножка стула, которыми обычно заставлены конференц-залы. Сам бодренький, но организм себя не обманет и выдаст по глазам: уставшим и соображающим.
– Там немного другая пословица. Обидная. – Я повесил китель на вешалку, напялил на штырь берет, почесал лоб. От берета постоянно оставался след на лбу, опоясывающий всю голову, будто кольцо дубовую бочку. К тому же, полоска жутко зудела. – Чем порадуешь?
– В кавычках, да? Люблю кавычки. Можно много хорошего наговорить, а потом раз! – и в кавычки. Вроде хорошо отозвался, но в итоге говном облил… Ладно, не об этом. Смотри…
Объяснял Саша недолго. Главными правилами считалось записывать все действия на территории части в рабочую тетрадку, не спать ночью и отвечать на звонки.
– Фактически, я буду секретарем.
– Радуйся, что не секретаршей. Иначе пришлось бы повышение выпрашивать… – Бевз сложил руку в кулак и потряс им у рта.
– Культура бурлит, – подытожил я. – Повышение, благо, мне не нужно. Не такой ценой.
Мой взгляд упал на настенные металлические коробки позади соседнего стола.
– Это что? – ткнул я пальцем.
– Система сигнализации. – Саша привстал и подошел к стенке напротив. – Видишь надписи? Это различные кабинеты, начиная от командирского и заканчивая лабораторией. Нажимаешь на кнопку над надписью – комната ставится на сигнализацию. Все просто. Если же какая-то из лампочек мигает – значит, кабинет открыли. Тогда ты смотришь в камеру – вот эти два мониторы, соседние – и вычисляешь, что за фрукт приперся. Камеры работают в режиме реального времени, то есть люди ходят как люди. Что еще? – он потрогал гладко выбритый подбородок, разглядывая комнату. – О! На подоконнике – телефон. На него звонят с дозорной. Когда услышишь, как что-то тренькает неразборчиво – поднимай трубку и говори: "да, открывали". Понял?