О, Мари!
Шрифт:
– Ну же, Давид, что ты встал в дверях как вкопанный? Заходи, такая радость!
– Нет, поедемте к нам, я же на машине!
Оперативника я попросил дойти до отделения самостоятельно, разместил на заднем сиденье ликующих родителей Мари и Терезу, сам сел рядом с водителем. По дороге продолжал мысленно себя мучить. Подлые завистники будут злорадствовать, смешают наше имя с грязью. Пойдут слухи, что Мари сама убежала от меня, но была поймана и возвращена вопреки ее желанию, что ребенок не от меня… Бедные мои родители, за что вам такие переживания? Сколько их уже было в вашей жизни, а я и сейчас не даю вам жить по-человечески, держу вас
А может, судьба против нашего с Мари союза? Выбрал бы какую-нибудь скромную лаборантку в очках, стал бы аспирантом, а не бандюгой-следователем, будущим взяточником, жили бы тихой, скромной жизнью, и никому бы до нас не было дела…
Нет, Мари я никому не отдам! Найду гадов – убью медленной, мучительной смертью, горло зубами перегрызу! У-б-ь-ю-ю!!!
– Давид, приехали, о чем задумался? Пошли!
Тереза побежала вперед, и уже снизу слышны были ее и мамин голоса. Зайдя в квартиру, я увидел Мари, смущенно-отрешенную, мою родную Мари! Она медленно подошла ко мне, взглянула с печалью и тревогой своими небесно-голубыми глазами, обняла меня и горько расплакалась.
– Что, Мари? Они трогали тебя? Что?.. Угрожали, изнасиловали?
– О чем ты говоришь? Там, куда меня привезли, была только молодая женщина с девочкой лет пяти-шести.
– А кто тебя похитил, чего они хотели и почему отпустили?
– Машина «Волга», не новая, какого-то грязно-серого цвета. Водитель – человек средних лет, вежливо предложил отвезти меня в центр. Проехали метров двести, он остановил машину, попросил извинения, сказал, что должен посадить своего друга. Тот, более молодой, уселся рядом со мной. Я хотела предложить ему пересесть вперед, к водителю, но тут он вынул из кармана спецовки длинную отвертку и приказал мне лечь на сиденье, потом накрыл каким-то плащом, пахнущим машинным маслом. Я несколько раз повторила, что мой муж – следователь прокуратуры Центрального района города, он и его друг Рафа найдут их обязательно, тогда они будут очень сожалеть. Старший даже сказал молодому: «Ара, кажется, не ту забрали». Тот ответил, мол, на месте разберутся.
Ехали молча минут сорок, въехали во двор какого-то неказистого загородного дома. Меня привели в полуподвальную комнату, вместо окна там была фрамуга, в углу стол и стулья. Подошла женщина, о которой я уже говорила, все время с ребенком, показала туалет рядом с комнатой в маленьком коридоре. На столе был графин с водой, хлеб, сыр, масло, зелень, вареная картошка. Потом я услышала, как отъехала машина. Остался мужчина-работяга. Они громко спорили с хозяйкой, но слов было не разобрать. Женщина несколько раз заходила и спрашивала меня, не нуждаюсь ли я в чем-нибудь. Я ей говорила, что я беременна, замужем, что мой муж и свекор известные люди и это просто так не закончится. Что мне бы очень не хотелось, чтобы она, молодая мать, попала в тюрьму за соучастие в покушении.
Мы все, затаив дыхание, слушали Мари. Только мама несколько раз подходила к телефону и отвечала звонившим, что Мари жива и невредима, просила перезвонить позже. Папа уже успел позвонить заместителю министра МВД республики, поблагодарить
– Уже стемнело, – продолжала Мари. – Было часов десять вечера, опять пришла женщина. До этого она не отвечала на мои вопросы, на этот раз сама спросила: «Вы работаете на телевидении и действительно беременны»? Потом ушла, минут через десять вернулась, извинилась и проводила меня во двор. На этот раз там стоял «Москвич» красного цвета. За рулем сидел тот молодой работяга, снова велел укрыться пледом на заднем сиденье и, ни слова не говоря, привез к телестудии. Оттуда я сама пришла домой пешком. Давид, я тебя очень прошу, если когда-нибудь выяснится, кто и почему это сделал, не трогай эту женщину. Мне кажется, это она настояла, чтобы меня выпустили.
– Не исключено, Мари, что женщина сыграла положительную роль в твоем освобождении. Из ее вопросов следует – и это подтверждает время, когда она начала задавать вопросы, – что она посмотрела вечерние новости, где несколько раз прошли сообщения с просьбой откликнуться всех тех, кто мог сообщить что-то о твоем местонахождении. Она убедилась, что дело шумное, много людей подняты на ноги, похитителей найдут, и тогда ее маленькой дочке придется расти в тюремной школе или в сиротском доме.
– Какие страшные вещи ты говоришь, Давид.
– Мари, какие еще моменты ты запомнила? Надо прояснить хоть что-то.
– Когда мы ехали в тот дом, то все время поднимались, это было понятно по звуку мотора и по тому, как водитель переключал скорости. А на обратном пути постоянно спускались.
– Да, интересная история. Мы тебе верим, Мари, но поверят ли люди? Впрочем, это не главное, – заключил папа. – Главное, что ты цела и невредима, но ребус придется разгадать, а то спокойно жить вряд ли получится.
– А ты, Давид, веришь мне? – спросила Мари со слезами на глазах.
– Какие могут быть сомнения! Конечно, верю, ты же не идиотка, чтобы себя и всех нас заставить мучиться, переживать, чуть ли не объявлять по городу чрезвычайное положение. Но папа прав – поверят ли чужие? Вопрос не главный, но все же важный.
– Друзья, сейчас уже далеко за полночь, таким полным составом двух семей мы еще не сидели за столом! – воскликнула мама, разряжая обстановку. – Жаль, отсутствует наш младший сын, он на сборах. Предлагаю выпить чаю, а через какое-то время я вызову такси.
Но посидеть и спокойно поговорить нам не удалось – звонки продолжались. Я всех благодарил, отвечал кратко, но убедительно. Одним из последних звонил заместитель прокурора.
– Давид, хорошо, что все закончилось благополучно. Теперь необходимо дать показания дознавателю, так как факт похищения, со слов потерпевшей, имел место. Надо разобраться, кто и почему. Поздравляю, отдыхай, восстанавливай силы, завтра приходи к двенадцати.
– К сожалению, сын, вы с Мари становитесь скандально популярными, – вздохнул отец. – Если для телеведущей это невредно, то для человека, который находится на государственной службе, очень даже нежелательно. Этот факт – большой минус в твоей жизни и плюс в активе твоих недоброжелателей, а их число будет умножаться после каждого твоего заметного успеха…