О моем перерождении в сына крестьянского 2
Шрифт:
История же с господином Тенью… ой, подумаешь, разок сделал глупость, которая не сработала. И что теперь, ложиться помирать из-за этого? Как и Лейта, я не особо ценю лицо — просто в силу того, что какого-то особого лица, некой репутации, родовой славы и проч. у меня попросту нет.
Нечего беречь.
Скажу больше: даже если меня таки поймают с поличным на создании/использовании Тени, оно скорее пойдёт мне в плюс. Не каждый маг, ещё не достигнув заветного полусотенного рубежа, способен творить высшую магию! Ой не каждый! Пусть даже речь об одном-единственном заклинании, всё равно это достижение. И даже Достижение. Кто ещё таким может похвастать?
Шанс подобного в исполнении безродного сироты-самоучки настолько мал, что это создаёт мне естественное алиби… ну, надеюсь, что так.
Пока мы с Оттагро дружно
— … и любой разумный человек выберет, несомненно, кровное родство!
— Там, где речь о выборе, разумный человек предпочтёт выгоду.
— Очень мещанский подход, как для главы старого рода Ассур.
— Ничуть. Выгоду ищут все, просто методы разные. Сверх того выгоды крестьянина, мещанина и дворянина различны. Как внутренне, так и внешне.
— О? Быть может, ты даже снизойдёшь и просветишь нас, чем они отличаются?
— Это несложно. Крестьянин ищет выгоду в покое постоянства. Перемены обычно пугают его, и это неспроста. Так уж повелось с варварских времён, что почти любые резкие изменения ведут к ухудшению положения крестьян. Вплоть до того, что это положение может в считанные минуты обратиться пеплом, поднимающимся к небесам, вместе с самими крестьянами. Нынче такое, конечно, случается редко, но всё ещё случается, к сожалению. Поэтому внутренняя выгода крестьянина — это душевный покой, который ему гарантирует сладкий мираж неизменности, а выгода внешняя — следование законам общины и государства, что подкрепляет тот же самый мираж.
— Интересно. А мещане?
Кажется, я понял один из мотивов Хельри. Да и сложно не понять. Лейта назвала себя Советником — и теперь Бескостная решила позволить ей поиграть в Советника на публику, проверки ради. Ну а моя красавица решила принять этот безмолвный вызов, только и всего:
— Для них начинается расслоение. Мы привыкли смотреть на мещан как жителей городов, определять их именно так. Но ведь по сути это ложное выделение. Нельзя судить разумных всего лишь по тому, какова их среда обитания. В городах живёт немало дворян, а людей с мещанской натурой нередко можно встретить в деревнях.
— Так в чём же, на твой взгляд, суть мещанства? Неужто в погоне за личной выгодой, и только? Куда исчезают для них ценности рода и закона?
— Они не исчезают, в чём и состоит часть проблемы. Есть немало мещанских семей, живущих в парадигме крестьянского быта. Но именно для мещан начинает сиять, приблизившись и войдя в границы досягаемости, мираж личного успеха. Нередко семья состоятельных мещан, стоящая в среднем ступени примерно на 30-й или даже 40-й, оказывается достаточно велика и сильна, чтобы забросить одного-двух из своих членов выше, в заслужное дворянство. Беда в том, что подобное деяние требует отказа разом и от идиллической крестьянской добродетели консерватизма, и от справедливого распределения ресурсов. Глава мещанской семьи — ещё не рода, но зачатка его — обделяет рядовых членов, своих кровных родичей, чтобы вознести немногих избранных. Обычно вообще кого-то одного. И обычно своего прямого потомка. Но даже если избранный выбирается не по кровному родству, а по способностям… он всё равно один. И неизбежно растёт пропасть между ним и теми, кому не повезло. Тем самым суть мещанства в расслоении. Разумные с такой натурой отвергают внутреннюю выгоду альтруизма ради эгоизма, а что до внешней выгоды — её заменяет мишура престижа и достигнутого статуса. Потому-то среди дворян так популярно презрение к мещанам и мещанству: высокородные склонны видеть в них своё искажённое подобие. Ведь эгоизм избранных мещан отталкивает их от породившей среды, притом взаимно…
Хельри поморщилась. Камешек, брошенный Лейтой, попал точнёхонько в Торелра, но и самой Бескостной такое попадание не могло понравиться. Несмотря на то, что речь моей боевой подруги, не иначе как заразившейся от меня занудством через укус, не указывала на личности прямо, оставаясь вполне теоретическим рассуждением внешне — спроецировать это рассуждение на семейство Трёх Щитов особого труда не составляло.
Да и кем могли считаться родичи Хельри в сравнении с четырёхтысячелетним родом Ассур?
Интересно, сможет ли Бескостная заглянуть глубже и извлечь урок на будущее уже для своего рода?
— … впрочем, — продолжала Лейта с невозмутимостью, что граничила с отрешённостью, — точно такой же эгоизм нередко разъедает и вроде бы устоявшиеся высокие роды. А иногда и роды владетельные. Достаточно забыть о том, что древо крови существует не для того, чтобы породить единственный плод и зачахнуть, истощив свои силы; что листва его не сходна с цветами и плодами, но на своём месте ничуть не менее важна и нужна; что само древо кратно ценнее любого отдельного плода своего… забудешь — сгинешь. Вместе со всем древом крови своей. Со всеми веками истории, взлётами и падениями, славой и позором. В сущности, глава рода дворянского отличается от главы рода мещанского лишь одним: там, где мещанин ищет сиюминутное, дворянин думает, принесёт ли его шаг пользу его роду спустя хотя бы век-два, а лучше тысячу лет. Там же, где члены рода мещанского ищут своей малой выгоды, способной умалить выгоду общую, члены рода аристократов истинных, аристократов по духу своему, ищут пользы себе лишь до момента, когда эта польза начинает оборачиваться бедой для других. Избранные у аристократов редко бросают породивший их род, редко не стремятся помочь тем, кто моложе и слабее, редко забывают корни свои… по крайней мере, так должно быть, чтобы древо крови росло и крепло. Выгода дворянина — это в первую очередь выгода его рода; лишь потом, если что-то останется, можно подумать и о себе. Впрочем, любой личный успех его является также успехом рода, о чём полезно помнить. Выжимая все соки из себя или из сородичей своих, добьёшься лишь уродства общего древа, на котором должен зеленеть каждый лист. Только такой образ мысли — отчасти и слегка парадоксально, но притом естественно смыкающийся с крестьянским — способствует успеху в веках.
И снова Хельри пришлось морщиться. Как ни крути, слова про «каждый зеленеющий лист» тоже вполне соотносились с участью Гариха, оставленного чахнуть без поддержки. Очередной мягкий упрёк… или же урок, да. Смотря как на это посмотришь, смотря как поймёшь.
Захочешь ли понять.
Лично моя жизненная философия, к слову, ближе к мещанской — ну, с большой долей условности. Да, я стремлюсь к личной силе… однако за неимением собственного рода ни от кого ничего не требую. Более того: я довольно охотно делюсь знаниями и практическими навыками, даже с теми, кто мне, если подходить формально, чужой. Тот же Гарих, например: кто он мне? Знакомый знакомой, и только. Лейту я тоже спасал вовсе не потому, что надеялся с Ассуров что-то стрясти. Да я в тот момент вообще не знал, что она и кто она. Захотел — смог — спас. Из чистейшего внутреннего побуждения.
Так что, выходит, я всё-таки ближе к аристократам?
Да не. Чушь какая-то.
Я — это просто я. Не больше и не меньше. Встраивать, втискивать себя в рамки каких-то там чужих классификаций, даже если этой классификацией пользуется, как рабочей, моя боевая подруга?
Нетушки. Я — свой собственный мальчик. А связи с другими разумными строить если вообще буду, то, во-первых, горизонтальные, а во-вторых, свободные. Без лишних обязательств. Взять опять-таки того же Гариха: допустим, он завтра уйдёт из моей группы. И даже вместе с Шелари. Будет ли мне от этого обидно, жаль потраченного времени и всё такое?
Отчасти да. Я вкладывался в эту пару не для того, чтобы потом подарить её чьей-то чужой команде задаром. Но… я ведь с этих вложений уже получил прибыток, и немалый, пусть и не материальный. Любой из местных, узнав все обстоятельства, скажет: потратить чуть меньше недели личного времени, чтобы продвинуть одну из особенностей от серебра к золоту — не просто удача, а прямо-таки какое-то чёртово персональное Эльдорадо! Всем бы с такой эффективностью растить свой дух.
С другой стороны, система развития так устроена, что свою пользу приносят любые усилия, кроме откровенно саморазрушительных. И потому моя ставка на личную свободу себя оправдывает. Я тоже ищу свою выгоду, Лейта права, как всегда — но моя выгода не давит на близких, она их окрыляет. Потому что мне нравится именно такой вот подход к отношениям: я не могу ощущать себя свободным, обвязывая всех подряд нитями односторонних, строго в мою пользу, обязательств.