О, мои несносные боссы!
Шрифт:
К огромному сожалению, не встречается джентльмен, который поделился бы со мной топливом. Я не нахожу варианта лучше, чем просто выйти из тачки и лавировать в потоке транспортного застоя, чтобы переместиться к пешеходной полосе.
Мою фигуру провожают гудками и матами, но мне нет до психованной шоферни совершенно никакого дела.
Я не прекращаю попыток дозвониться до папули. Старикан молчит, оттого мой гнев разрастается в геометрической прогрессии.
На последние деньги вызываю «Uber Lux» и с комфортом на премиальном автомобиле добираюсь до делового района
Солидный «Maybach» останавливается у одной из высотных башен бизнес-центра «Город Столиц». Два года назад папа выкупил у конкурентов строительный комплекс, совершив крупнейшую сделку в своей жизни. Переоборудовал офис «General Holdings», разместившись на верхушке небоскреба, чтобы приятнее было озираться на простой люд свысока.
Торопливой и напористой походкой я врываюсь в приемный покой. Соплячка-секретутка подскакивает, будто ошпаренная, со своего кресла, с которого периодически прыгает прямиком на член моего отца. Фанатке гиалурона двадцать, учится на экономиста, подрабатывает в эскорте. Девочка-сосочка, которую в перерывах между совещаниями нагибает над своим директорским столом папулик.
– Добрый день, Даниэла, – она приглаживает свои идеально-платиновые волосы длиной до талии.
Я зорко подмечаю, что на днях она прошла очередную процедуру кератинового выпрямления. И реснички обновила.
Я не удосуживаюсь притормозить и обменяться с секратаршей парой ласковых. Даже имени ее не помню, честно говоря. А это вовсе не обязательно, так как папа стабильно меняет помощниц четыре-пять раз в год. И что мне теперь, всех их запоминать?
Я отворачиваюсь и сверлю взглядом табличку на двери, гласящую: "ПОКРОВСКИЙ ЛАВРЕНТИЙ АНДРЕЕВИЧ генеральный директор General Holdings"
Блонди вещает за регистрационной стойкой:
– У Лаврентия Андреевича сейчас совещание.
Не останавливаясь, я разворачиваюсь на каблуках и шествую в обратном направлении. Вылетаю из приемной, шествую к конференц-залу и бесцеремонно толкаю от себя тяжелую металлическую дверь. Она открывается туго, но бесшумно.
Дюжина толстощеких лиц, присутствующих на совещании, поворачиваются ко мне. Пузатые мужички в одинаковых черных костюмах ошарашены тем, что кому-то хватило наглости вмешаться.
Включая моего отца, восседающего во главе советников и исполнительных директоров. Постукивая колпачком ручки по стеклянному столу, он замирает.
– Дана, – произносит со смесью шока и возмущения. – Выйди.
Я скрещиваю руки на груди.
– И не подумаю.
– Даниэла, – повторяет с нажимом.
О, я отлично знаю этот его тон. Но яблоко от яблони, как говорится.
Стою на своем, не сдвигаюсь ни на миллиметр, внимательно изучаю его лицо с крупными чертами. Папа бросает ручку на стол, потирает приплюснутый кончик крупного носа и бормочет извинение своим коллегам.
– Продолжим через несколько минут, – произносит им, роняя пустую улыбку.
Приподнимается и, чуть прихрамывания на левую ногу (бурные армейские годы), идет в мою сторону. К счастью, внешностью я пошла в маму – темпераментную итальянку, которую мой непритязательный
Он хватает меня за локоть и встряхивает хорошенько, когда за нами с приглушенным щелчком плавно закрывается дверь.
– Что ты себе позволяешь?! – шипит на меня, пригвождая испепеляющим взглядом к полу.
Рост у него гигантский. Я со своим метр семьдесят и на каблуках смотрю ему в кадык.
– Почему мои карты заблокированы? – выдергиваю руку из железной хватки.
Папа опускает ладонь и сжимает ее в кулак.
– Подождать до вечера не могла? – брызжет ядом, оглядывается по сторонам. Мало ли кто увидит и пустит гадкий слушок. – Обязательно спектакль устраивать?
– Ты хоть представляешь, через какое унижение я сегодня прошла!.. – копирую его тон, начинаю злобно шипеть и тыкаю указательным пальцем ему в грудь. – Объяснись.
Папа неожиданно запрокидывает голову с басистым смехом.
– А ты не обнаглела ли часом, дочь?
– Какую воспитал.
– Так. Живо в мой кабинет. Закончу совещание, и мы с тобой поговорим, родная.
Я сглатываю от того, как отцовский тон грубеет, искажается сухостью и жесткостью, обращенной на меня. Перед его исполинским ростом и под тяжестью непримиримого взора хочется сжаться до размеров пылинки, лишь бы не попасть под раздачу. В гневе папуля превращается в настоящего гризли.
К его же несчастью, характер мне достался отнюдь не материнский, поэтому мы с ним довольно часто сталкиваемся лбами и соревнуемся, в ком ершистости больше.
***
Как и требовал отец, я жду аудиенции с ним в кабинете. Восседая на директорском кресле с массажным подголовником, скучающе листаю ленту инстаграма.
Ларка из института снова вышла замуж: полгода назад развелась с немцем и две недели назад отправилась под венец за француза. Теперь постит фоточки с его винодельни. Лерка, школьная подружка, укатила со своим бойфрендом на Бали; судя по последней опубликованной истории, он сделал ей предложение. С ужасом обнаруживаю, что многие из моих знакомых остепенились. Променяли драгоценную свободу на семейные притирки и подгузники.
Мрак…
Мысленно благодарю козла-бывшего, которого застукала в клубе. Если бы не подловила на измене, то Максик, в конце концов, окольцевал бы меня. Не то чтобы я горела желанием выйти за него. Наверное, в один момент мне бы осточертело его постоянное нытье о том, что пора и нам после полуторалетних отношений создать крепкую ячейку общества.
По чудесному стечению обстоятельств я нашла его обкуренным и сосущимся с какой-то сучкой. Тоже мне, семьянин.
Папулик задерживается на тринадцать минут и влетает в кабинет, как только я начинаю строчить ему сообщение с просьбой поторопиться. С грохотом хлопает дверью и прет на меня, как танк. Сердитый, аж дым валит из ушей.