О, мои несносные боссы!

Милтон Анна

– И я ждала встречи с вами, мальчики, – сцеживаю приторно-ласкательным голоском.

Да я понятия не имела о подлянке, которую преподнес мне папуля… что б тебя, старый хитрый лис! Не исключено, что он упоминал о Кирсановых, когда беспощадно подрезал мои крылья разговорами о нищете и трещал что-то об ответственности. Но я была раздавлена и унижена тем, что родной отец выдумал столь омерзительное и извращенное наказание для единственной кровиночки, поэтому пропустила многое мимо ушей.

Откуда они вообще появились? За редчайшим случаем воспоминаний о

школьных годах я задавалась мыслью, что же с ними стало. Предполагала такое: печально-известные братья давным-давно сгинули где-то после того, как выпустились из школы.

В далеком прошлом мне выпала «честь» носить с этими неандертальцами одну и ту же эмблему на блейзерах школьной формы.

И «XOR Holdings», выходит, нынешнее название давно существующей корпорации Орлана Кирсанова – лучшего друга моего отца. Я не следила за новостями из мира бизнеса, но была уверена, что после тяжелой болезни Орлана компания, кропотливо создававшаяся им на протяжении десятилетий, потерпела крах и бесследно исчезла: обанкротилась, или ее разобрали по кирпичикам другие холдинговые гиганты.

– Настя, ты можешь идти, – распоряжается Роман Кирсанов, посылая милую улыбку великанше, притихшей за моей спиной.

Блондинка с кокетливым прищуром и огоньком в глазах отвечает ему аналогичной любезной улыбкой; незамедлительно выполняет команду хозяина, как послушная болонка, и покидает кабинет.

Они что, трахаются?

Насколько я помню, Рома предпочитал миниатюрных брюнеток. До того, как с его отцом приключилась беда, охмурял каждую встречавшуюся на пути школьницу-белоснежку с темными длинными волосами, худощавым телосложением и бледной кожей. Когда папуля взял братьев Кирсановых под свое крыло, обеспечивал их и заботился, как о родных сыновьях, светловолосому дьяволенку пришлось сменить рога на ангельские мягкие крылья и плясать под чужую дудку. В основном под мою.

Золотые времена…

Когда же я свернула не туда и попала на закланье?

После ухода великанши у меня не получается избавиться от ощущения, будто стою перед Кирсановыми голая. Я знакома с их неболтливой секретаршей несколько минут, но в ее присутствии находиться здесь было гораздо спокойнее.

– Присаживайся, Даниэла, – взыскательно обращается Рома, стирает с лица малейший намек на то, что он рад моей компании.

Обнажает истинный облик, и другие братья вторят ему, избавляясь от никому не нужной любезности во взглядах.

Мы все здесь притворяемся.

– Что-то не так? – Макар ухмыляется, вальяжной походкой вышагивая в моем направлении.

Я сохраняю подбородок задранным кверху. Держу планку до последнего. Не позволю им наблюдать, как падаю ниже…

– Выглядишь напряженной, Даночка, – бородатая гиена гогочет и обходит меня со спины.

Я вздрагиваю, чувствуя, как его ладони обрушиваются на мои плечи.

– Расслабься, сестричка, – шипит у самого уха, вжимая пальцы в мою плоть.

Атласная ткань жакета хрустит под напором его паклей. Давит до боли, проваливаясь под ключицы.

Я

морщусь от дискомфорта и отвращения.

Он меня сестричкой назвал? Совсем умом поехал!

– Мы же почти семья, – безумец растягивает поток несусветной хрени, исторгаемой его гадким ртом.

Этот цирк мне порядком надоедает.

– Руки убери, – мой ледяной голос проносится волной по кабинету.

Я дергаю плечами в надежде сбросить с себя увесистые грабли Макара, однако он не поддается моему сопротивлению. Только хуже делает, усиливая тиски и притягивая к себе: тянет назад. Я чувствую его парфюм с выраженными нотками древесины и цитруса, слышу елейный смех над ухом, пробирающий до костей.

– Арр, как же я тосковал по этой изысканной и неумолимой стали в твоем голосе.

– Оглох, что ли? – я рычу. Мое терпение на исходе. – Отойди.

Бросаю разгневанный взор на Рому. Он наблюдает за вседозволенностью брата с кривоватой усмешкой. Заняв расслабленную позу со скрещенными на груди руками, безмолвно поощряет наглость Макара. Что касается Феликса… смазливому брюнету не до нас. Он увлечен содержимым экрана последней модели «Самсунга», которую держит перед своим лицом в ладони.

– Хорошо, хорошо, – раздражающе посмеиваясь, Макар отступает. – Не нервничай, Даночка, – ублюдок в который раз дотрагивается до меня, гладит по плечам и завершает тактильный контакт дружеским похлопыванием. – Присаживайся на стульчик, и давай начнем собеседование.

Глава пятая

ДАНА

Кирсановы пялятся на меня, как на выставочную мартышку. Словно я нахожусь в пределах циркового манежа под светом ярких софитов, и от меня ждут каких-то восхитительных трюков.

Я без малейшего понятия, как вести себя.

Поэтому… придерживаюсь своей беспроигрышной, высокомерно-стервозной манеры.

Сажусь перед троицей на посетительский стул, откидываюсь на спинку и закидываю ногу на ногу. Сумочку ставлю рядом и скрещиваю руки на груди. Рассматриваю братьев с прищуром.

– Ну и чего вы от меня хотите? – задаю вопрос, чтобы прервать, наконец, эту затянувшуюся, давящую тишину.

В смехе авантажного блондина слышится отчетливая уничижительная нотка.

– Вообще-то, ты пришла к нам. А мы, – смотрит на родственничков, – любезно согласились принять тебя.

– Мой стар… – я откашливаюсь и немедленно поправляю себя. – Вы разговаривали с папой? Что он вам напл… – боже всемилостивый, чудовищно тяжело выражаться в данной ситуации без употребления брани. – Что он говорил обо мне?

– Пожаловался на докучливую дочь, – почти невозможно определить, с удовлетворением светловолосый Кирсанов двигает ртом, или осуждает. – Попросил об одолжении, чтобы приструнить тебя. Мы, конечно, любезно согласились оказать паллиативную помощь, но не уверены, что твоя несносность поддается излечению.