О, мои несносные боссы!
Шрифт:
– Уверены, что принять ее на работу – хорошая идея? – Феликс встревожен и всем своим видом выказывает сомнения. Насуплено смотрит в сторону двери, в которую минуту назад вышла вертихвостка, виляя бедрами.
– Это лучшая идея, братишка, – Макар хмыкает, выуживая из кармана брюк маленькую красную гадость, затем из другого коробку со стиками. Достает из зарядного устройства держатель и «снабжает» аппарат никотином. – Когда нам еще выпадет ТАКОЙ шанс поквитаться за прошлое, а?
Только
– Просил же не курить здесь.
– Да ладно тебе, – бормочет брат. – Разочек можно.
– Макар, – повторяю с нажимом. – Проваливай за дверь, если собираешься дымить.
Он бормочет что-то о том, какой я зануда, и что шило в заднице иметь приятнее, чем меня в качестве старшего брата.
Старше я на одиннадцать месяцев, что не является существенной разницей, тем не менее, позволяет мне наслаждаться привилегиями высшего звена в нашей скромной возрастной иерархии. Феликс родился на девять позже и редко вступает со мной в спор, в отличие от Макара, который любит бодаться.
Я потираю лоб.
– Я был бы рад стереть эту мерзавку из своей памяти, – откровенничаю с ребятами. – Но… Лаврентий Андреевич никогда прежде не обращался к нам за помощью. Отказать ему было бы скотством.
Этот выдающийся человек впервые попросил от нас о чем-то для себя. Несмотря на детали просьбы, подразумевавшие продолжительный контакт к его ненавистной мне и моим братьям дочерью, я отнесся с уважением и согласился принять Дану на работу… учитывая ее абсолютную, беспросветную тупость в элементарных обязанностях и запредельное ЧСВ.
Почему именно мы? Почему Покровский не пристроил дочурку в свою компанию? Потому что он безмерно ее любит и будет делать ей бесконечные поблажки. А цель его «жестокого», по мнению Даниэлы, урока – проучить и научить ее хорошим манерам.
Наверное, Лаврентию Андреевичу не стоило доверять это хлопотное дело нам, потому что…
Мы забудем о таком понятии, как пощада в адрес Даны.
Потому что, если быть предельно честным, я иду на это, чтобы потешать собственное эго и отомстить.
Месть человека не красит… мстить девушке – дурной тон… Мужчина должен быть снисходителен… Мужчина обязан прощать… Мужчина то, мужчина это… бла-бла-бла.
Я знаю.
И я джентльмен. По крайней мере, так считает большинство дам, за которыми мне доводилось ухаживать. Но в отношении Даниэлы с удовольствием готов быть мерзким ублюдком. Стану чернейшим злом и бессердечным негодяем.
А Даночка будет страдать.
– О, я с этой крошкой сдерживаться не намерен, – Макар все-таки пренебрегает моим запретом и затягивается электронной сигаретой.
– Гробь свои легкие подальше от моих глаз, будь добр, – ворчу я и отворачиваюсь.
Не хочу на это смотреть. Я не радикальный ЗОЖник, или вроде того, но у этого дурачка с самого детства проблемы со здоровьем. Макар болел чаще, чем мы с Феликсом,
– Боюсь, там уже нечего гробить, – брат гортанно хохочет, пуская струю дыма мне в лицо.
Я пинаю его по ноге. Он шикает, хватается за лодыжку и, зажав зубами фильтр, показывает мне средний палец.
Феликс прерывает нашу милую перепалку тем, что неожиданно шагает в сторону выхода из кабинета.
– Куда ты? – спрашивает у него Макар. – У нас тут, как бы, самый разгар рабочего дня.
– Няня Эллы написала, что не успевает забрать ее из подготовительной школы, – на секунду младший брат останавливается, чтобы объяснить ситуацию. – Придется мне ехать. Буду через час где-то.
Мы киваем, провожая его спину взглядами.
– Интересно, когда-нибудь я смогу привыкнуть к мысли, что наш юнец первый обзавелся ребенком? – вдумчиво бормочет Макар, делает еще пару затяжек и убирает держатель в зарядное устройство.
Глава шестая
ДАНА
Прыгая на правой ноге, на ходу просовываю левую в туфлю. Нелепо скрючившись, выскакиваю на лестничную площадку. В зубах зажимаю наспех слепленный из слабосоленой рыбы, творожного сыра и ломтика безглютенового хлеба бутерброд. Шарю ладонями по карманам черного брючного костюма в поисках ключа от квартиры. Лезу в сумку из коллекции «Karl Lagerfeld», роняю ее, и бесконечное содержимое классического базового изделия рассыпается по пыльному бетону.
Совершенно забыв о бутерброде, открываю в немом расстройстве рот, и еда приземляется на пол вслед за косметикой и прочими женскими штучками, типа таблеток, тампонов, конфеток.
Со стоном прислоняюсь лбом к входной двери, стучу по ней кулаком в жалкой попытке обуздать нарастающее раздражение и принимаюсь складывать все обратно. Кое-что не помещается, но я нахожу ключи.
Великолепное утро.
Я проспала серию будильников, не успела помыть голову, поэтому пришлось воспользоваться сухим шампунем, который я терпеть не могу, но держу на случай экстренных ситуаций.
В инстаграме бизнес-дамочки преподносят свой распорядок дня таким образом, словно перед тем, как отправиться покорять новые вершины и зарабатывать кругленькие суммы они умудряются потратить час на йогу, медитацию, приготовление безупречного завтрака и создание совершенного мейка. А еще записать кучу сториз.
Из перечисленных пунктов идеального утра я справилась только с последним. Да и то с приличной натяжкой.
Недостаток времени и количество дел, с которыми необходимо разбираться перед работой и после изо дня в день, вселяют ужас. Деньги – не всегда беспечность. Я впервые сталкиваюсь с тем, что их запас ограничен. Как же унизительно считать каждый рубль.