О носах и замка?х
Шрифт:
Бэнкс горячо закивал и включился во вранье:
— У нас тут… эээ… забитие… эээ… затор в трубе. Нас вызвали. Это улица Клёнов, № 36?
— Нет, это улица Клёнов, № 37,- ответила мадам с фиолетовыми волосами. — Это коттедж «Плющ», а я его хозяйка, Присцилла Фендрик. Особняк «Эхорн», упомянутый вами дом № 36, располагается на другой стороне улицы, это дом… мистера Портера из банка.
— Эээ… — Бэнкс почесал макушку, на миг приподняв свой котелок. — Просим прошения, мэм, очевидно, вышло недоразумение
— Да, — буркнул Хоппер, — если бы один болван послушался, то мы бы пошли по левому тоннелю, и данное вторжение не состоялось бы.
— Мы и пошли по левому тоннелю, — процедил Бэнкс.
— Нужно было идти по другому левому тоннелю.
Миссис Фендрик, очевидно, была доброй и гостеприимной женщиной. Она поглядела на констеблей с пряничной снисходительностью.
— Может быть, чаю, джентльмены?
Приглашенные в гости дамы согласно заворковали. Взгляд Хоппера упал на большое блюдо, на котором пирамидкой стояли пирожные. А от премилого чайничка в центре фарфорового сервиза поднимался такой душистый пар…
Бэнкс, в своей грубой манере, вернул его к действительности.
— Нет, мэм. Не положено, — сказал он. — Мы на службе. Еще раз просим прощения за вторжение. Мы, пожалуй, удалимся. Провожать не нужно.
— Хорошего дня, мэм. И вам, мэм. И вам. И…
Бэнкс и Хоппер ретировались обратно в котельную. Переругиваясь и обвиняя друг друга в создавшейся ситуации, они спустились под землю. Оказавшись в канализации, констебли вернулись до развилки и выбрали второй тоннель.
Шли они по нему не особо долго — впереди замаячил свет.
Бэнкс и Хоппер переглянулись и двинулись на него, стараясь сильно не топать башмаками. Вскоре они обнаружили, что свет испускал фонарь, закрепленный у еще одной лестницы. Рядом с этой лестницей стоял некий странный механизм. Это был экипаж! Самый настоящий экипаж: четыре больших колеса со спицами, сидения для пассажиров, кресло механика, рычаги и различные датчики.
— Погляди, Бэнкс! Он стоит на рельсах!
И верно: вместо резиновых шин обода колес обладали специальными ребордами.
— Это какая-то дрезина, или что-то типа того, — предположил Бэнкс.
— А рельсы куда ведут?
Констебли прошли по ним несколько футов и убедились, что рельсы углубляются в небольшой тоннель-трубу. Бэнкс посветил — рельсы терялись во тьме.
— Я слышал, что под городом проходит старая рельсовая дорога, — сказал толстяк, — но не думал, что это правда.
— А до меня доходили слухи, что ее используют контрабандисты.
Констебли вернулись к лестнице и экипажу. Бэнкс с сомнением хмыкнул.
— Полированные борта, крылья над колесами, кожаные сиденья, вишневый лак — слишком шикарно как для контрабандистов, не находишь?
— Гм. Если ты говоришь, что это экипаж Фиша, то, может, как-нибудь испортим его? — предложил Хоппер. — Саботируем, так сказать, Фишу возможный побег?
Бэнкс задумался.
— Неплохая мысль, но есть идея получше. Мы оставим все как есть. А потом на нем вывезем денежки — сами его используем.
— Ты умеешь им управлять?
— Думаю, здесь все не намного сложнее, чем на воздушном шаре.
От воспоминаний о полете над городом в животе у Хоппера булькнуло.
Рядом с экипажем на стене висела кованая табличка: «ул. Клёнов, № 36». Констеблям подумалось, что под коттеджем «Плющ» тоже висела своя табличка, и посещения гостиной, полной старух можно было избежать. Укорив себя из-за ненаблюдательности, констебли поползли наверх.
При этом ни Бэнкс, ни Хоппер не обратили внимания на два горящих тусклым бледно-желтым светом глаза, что глядели на них из-за одной из труб. Не заметили они и хищную острозубую усмешку…
Констебли меж тем выбрались из люка. Это снова была котельная — вот только эта была в несколько раз больше той, что обнаружилась в коттедже «Плющ». Жарко пылала топка, отчего Бэнкс и Хоппер сразу же взмокли. Горелки, системы подачи топлива и химрастопки были полностью автоматизированы. Котел представлял собой большущего клепаного монстра, от которого отрастали щупальца десятков труб.
— Мы на месте, — возвестил Бэнкс с еще большей уверенностью, чем в прошлый раз.
— Откуда предлагаешь начать?
Толстяк подошел к двери и прислушался. Ему показалось, что за ней кто-то воскликнул: «Пусти! Пусти!», а потом будто бы раздался какой-то и вовсе невнятный шум. Хотя, может, он раздался вовсе и не из-за двери. Он задрал голову и уставился на проходящие под потолком трубы: они будто жили собственной жизнью — гудели, скрипели, в некоторых бурлила вода. Огонь в топке котла рычал, то и дело с гулом нагнетались механические меха. Ему могло и показаться…
Отсиживаться в котельной не имело смысла. Бэнкс решительно взялся за вентиль:
— Мы чистим трубы, не забыл? На случай, если кто-то нас заметит.
После чего крутанул запорный штурвал и открыл дверь.
— Вообще-то это я придумал про трубы, — обиженно проворчал Хоппер.
Констебли выглянули в темный коридор. В одном его конце горела тусклая одинокая лампа. Здесь никого не было.
Толстяк кивнул на одну из выходивших в коридор дверей.
— Наши денежки где-то здесь.