О сколько нам открытий чудных..
Шрифт:
А третья строфа, — где глаголы в настоящем времени, — из–за этого настоящего времени отдает горечью, ибо имеются в виду явно декабристы, и нет в жизни того, что стоит в стихе в настоящем времени:
О нет, хоть юность в нем кипит, Но не жесток в нем дух державный: Тому, кого карает явно, Он втайне милости творит.Так вот не творит.
Двух лет хватило Пушкину для разочарования.
И его тянуло уже бросить все общественное и замкнуться в частное (в 1828-м он
И одним из таких крупных всплесков была «Полтава». Он нашел–таки героя, слившего в себе героизм и субъективный, и объективный, — Петра Первого. И тот весь — для страны, для Истории. И тот весь — самодержец — для выражения себя. И это совпадает!
Нет. Тут романтизм — в лице не совпадающего с Историей эгоцентрика Мазепы — жестоко пригвожден к позорному столбу. Здесь не романтизм вдохновляет Пушкина. И все–таки тут романтический реализм: подчиняется–то обстоятельствам уж больно крупная, титаническая личность, способная менять сами обстоятельства.
Пушкин только что не горел, дав себе вдруг волю:
<<Это было в Петербурге. Погода стояла отвратительная. Он уселся дома, писал целый день. Стихи ему грезились даже во сне, так что он ночью вскакивал с постели и записывал их впотьмах. Когда голод его прохватывал, он бежал в ближайший трактир, стихи преследовали его и туда, он ел на скорую руку, что попало, и убегал домой, чтобы записать то, что набралось у него на бегу и за обедом. Таким образом слагались у него сотни стихов в сутки>> [5, 887].
И все–таки это все было о прошлом.
И с тем большей уверенностью он потом перешел к идеалу Дома [2, 139].
1. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина: в четырех томах. Т. 2. М., 1999.
2. Лотман Ю. М. Пушкин. С. — Пб., 1995.
3. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970.
4. Пришвин М. М. Записки о творчестве. В альманахе «Контекст·1974». М., 1975.
5. Цявловский М. А., Петров С. М. Комментарии. В кн. А. С. Пушкин. Сочинения. М., 1949.
Написано в январе 2002 г.
Не зачитано
Бес арабский
Мы знаем Байрона… Врете, подлецы: он мал и мерзок — не так, как вы — иначе.
А как — иначе? — Как демонист. До демонизма «подлецы» не дотягивают.
Я уже неоднократно заявлял (иногда и со ссылками на других авторов), что в эволюциях своих идеалов, выражавшихся в художественных произведениях, Пушкин никогда не впадал в демонизм и сатанизм. Не раз я напирал и на утверждение Натева о том, что искусство — не жизнь, а непосредственное и непринужденное испытание сокровенного мироотношения человека в целях совершенствования человечества. Это
Если так подойти, станет ясна причина, по которой Пушкина глубоко впечатлил стихотворный ответ митрополита Московского, Филарета, на собственные его стихи к своему дню рождения — «Дар напрасный, дар случайный…» Филарет, вопреки устоявшейся христианской традиции о подвластности всего Господу, — почти в духе иранской религии, маздеизму (с его дуализмом, равноправием в мире — добра, Ормузда, и зла, Аримана [3, 340]), а лучше, в духе более поздних ипостасей дуализма: гностицизма [3, 493], манихейства [3, 495] и тому подобных ересей, возрождавшихся под разными названиями и в средневековье, и позже, в дуалистических философских системах, — Филарет едва ли не приравнивает Пушкина к демону, не меньше.
Не напрасно, не случайно Жизнь от Господа дана, Не без цели Его тайной На тоску осуждена. Сам я своенравной властью Зло из бездн земных воззвал, Сам наполнил душу страстью, Ум сомненьем взволновал. Вспомнись мне, Забытый мною, — Просияй сквозь сумрак дум, — И созиждится с Тобою Сердце чисто, светлый ум!..Вы видите! — «Сам» творил зло, не по наущению дьявола, не при попустительстве Господа, — пусть продуманном и неисповедимом, — а «сам».
И Филарета нельзя обвинить в дуалистической ереси. Он же якобы от имени Пушкина написал. Это Пушкин, по Филарету, дуалистический еретик. Заколебавшийся, правда, но еретик.
И Пушкин, во внелитературной жизни — до тех пор, во всяком случае — действительно бывший словно демон, почувствовал себя как жук, приколотый булавкой.
Действительно, смотрите.
Внешне «Дар напрасный…» походит на <<прямую параллель сетованиям многострадального Иова>> [1, 170], — как замечает Благой.
Чтоб в этом убедиться напомним историю Иова. (А надо сказать, что она, как и все книги Ветхого Завета, была [3, 352] отредактирована после того, как евреи попали под власть Персии и переняли у маздеизма идею духа зла. И сатана в Книге Иова есть одно из доказательств этой переимчивости [3, 370].)
Итак, история Иова.
Он был до чрезвычайности праведный. Тем не менее Бог позволил себе пойти на поводу у сатаны и проверить праведность Иова чрезвычайными же несчастьями: лишением всего имущества, умерщвлением семьи, проказой. Иов отнесся к Богу адекватно — как к самому сатане, равному по силе Богу. Друзья уговаривали Иова, чтоб он смирился. Тот отказался. И даже больше — припомнил Богу вообще всю несправедливость, царящую на земле. И Бог оценил неправоту друзей и правоту Иова, вернул ему здоровье, семью, а имущество удвоил.