О смелых и умелых (Избранное)
Шрифт:
– Вы думаете, с Россией можно управляться казацкой нагайкой?
– Подкрепив ее пулеметами!
– крутанул усики Рында-Бельский.
– И у вас рука не дрогнет стрелять в своих, русских солдат?
– Какие же это русские солдаты? Они дезертиры, изменники, предатели, большевики, германские агенты и шпионы!
– пожал плечами Рында-Бельский.
– Вы в этом уверены? Но вы же знаете, что это не так. Введение смертной казни на фронте по требованию генерала Корнилова направлено не против трусов и дезертиров, а против прозревших рабочих
– Да вы уж не идейная ли большевичка, барышня?
– покосился единственным глазом капитан Морозов.
– А вы хотите донести?
– Ну, знаете, - одноглазый вскочил.
– Я дворянин!
– Предпочитаете расправиться сами?
– Кто она такая, ваша кузина?
– обратился фон Таксис к Тофику.
– Она рассуждает как большевичка!
– Сестрица всегда отличалась колючим характером. В детстве мы дали ей кличку "роза с шипами"!
– деланно рассмеялся Тофик.
– Да, у этой розы одни шипы, - проворчал фон Таксис, пытаясь зубами вынуть занозу из пальца и удивляясь, почему туалетный столик этой колючей красавицы сделан из неструганых досок?
– Ну, с меня хватит, господа!
– поднялся со своего места Морозов. Когда так оскорбляют, следует одно из двух - либо вынуть саблю, либо расхохотаться... и пойти водку пить!
– Расхохотаться!
– радостно воскликнул белоусый Рында-Бельский.
– Водку пить!
– сквозь зубы процедил фон Таксис.
– Тогда пошли. Где у вас злачные места, ты знаешь, барон. Ты москвич, Веди нас!
Офицерская ватага поднялась и двинулась к выходу. Морозов обернулся и сказал, прищурив свой единственный глаз.
– Ну-с, барышня, прощайте. Дом друга - священный дом. Я к вам с расправой не явлюсь... Но если мы встретимся по разные стороны баррикад, это будет наше последнее свидание на этом свете.
Произнеся эту угрозу, Морозов выждал, когда все офицеры вывалились на лестницу, и крепко захлопнул дверь.
– Ну что, хороши?
– спросил после некоторого молчания Тофик.
– Зачем ты их сюда привел?
– А затем, чтобы показать, чем начинены офицеры-корниловцы. Генерал едет на Москву не один. С дивизией донцов, усиленной пулеметными батальонами, артиллерией... С задачей пустить Москве кровь... Рабочей Москве, разумеется...
Люся молчала.
– Поезжай-ка, сестренка, домой, на Кавказ. Пережди страшное время под родной крышей. Я тебя и на поезд провожу и в вагон посажу. Зачем и приехал!
– А эти страшные башибузуки зачем пожаловали?
– Для устрашения. По замыслу командования они должны организовать казни солдат, отказавшихся воевать. Их привезли из двинской тюрьмы с намерением расстрелять перед строем запасных полков, чтобы навести страх на солдат Московского гарнизона. Уезжай, Люсик, из Москвы. Я прошу тебя как брат. Ужасные дела здесь будут твориться.
– Нет, Тофик! Что бы там ни было, я останусь. Страдания, пытки, смерть не страшат меня. Я солдат своей партии и останусь на посту.
Сколько ни упрашивал Тофик, Люся уехать
– Пойми, я здесь нужнее, чем где-либо, - сказала она, прочитав наконец записку.
– Мне поручено принять участие в освобождении этих самых солдат, которых привезли на казнь офицеры-корниловцы.
– О святая наивность!
– воскликнул Тофик.
– Что сможет сделать безоружная девушка против вооруженных до зубов опытных вояк? Какая за тобой может быть сила?
– Мы сильны, друг мой, поддержкой народа.
– Ах, все это романтические слова! Знаю, ты увлечена созданием Союза молодежи, воспитанием и пробуждением сознания рабочих юнцов, - он кивнул на Андрейку.
– Но чем помогут вам эти мальчики против железного военного кулака? Железом и кровью сокрушит вас военная машина контрреволюции. И ты и все твои юные товарищи лишь напрасно принесете себя в жертву. Чем гуще трава, тем легче им будет косить... пулеметами.
– Ну, ты совсем запугал и себя и нас!
– усмехнулась Люся.
– А нам, извини, некогда. Нас дело ждет!
Тофик ушел огорченный и растерянный. После его ухода Люся быстро накинула пальто и сказала Андрейке:
– Пора, мой друг, пора! Поспешим на выручку солдат, пленников контрреволюции. Ты видел этих головорезов-корниловцев. Представляешь, что они натворят, если возьмут верх над нами? Море крови прольют, чтобы сохранить свои имения, богатства, свою власть.
– А мы не поддадимся!
– воскликнул Андрейка.
– Ни за что!
– сказала Люся, сунув в карман небольшой револьвер.
Андрейка встрепенулся. И у него кое-что найдется для управы с буржуями.
– Скажи Уралову, что я задание выполню. Встретим Корнилова во всеоружии!
На улице они расстались.
Вообразив, что дело идет о том, чтобы сразиться с корниловцами с оружием в руках, Андрейка предстал перед Ураловым, весь горя от нетерпения. Он решил, что и ему дадут одну из тех винтовочек, которые он помогал чистить, смазывать и укладывать в тайник.
– Ну повидал я корниловцев, Уралыч, - начал он издалека.
– Они к Люсе нагрянули. Думали, своя, да ошиблись адресом. Здорово она их спровадила. Злющие они, что голодные волки. Живьем нас готовы съесть!
– Пусть попробуют!
– Уралов сложил пятерню в увесистый кукиш.
– После шестого июля кое-чему научились. На провокации не поддадимся. Под казацкие нагайки и офицерские пулеметы не подставимся. Ошибаются.
– С винтовками выйдем на улицы!
– вставил Андрей.
– Никуда не выйдем! Мы на заводах и фабриках затворимся, а солдаты в казармах. Станки остановим. Ни одна заводская труба не задымит, ни один трамвай не зазвенит. Всеобщая забастовка будет.
Пекари постановили - хлеба для них не печь. Водопроводчики решили водой не снабжать. Электрики - света не давать. Повара - еды не готовить. Официанты - не подавать. Дворники - улицы не мести. Извозчики - коней не запрягать... Пусть буржуйчики одни своего кумира встречают. Некормленые, неумытые.