О вечном. Избранная лирика

Ронсар Пьер

* * *

В который раз уже обида друг на друга — И примирение. Уже в который раз Хулы и похвалы зачинщику проказ, Амуру, чья вина не меньше, чем заслуга. Как повторение затверженного круга, Сближение — разрыв, согласие — отказ, И уверения, лишь на короткий час — Все это признаки любовного недуга. Соединяются извечно, видит Бог, Противоречия любви в один клубок. В ней доброта и гнев — два равнозначных знака, С отчаянием в ней надежда сплетена. Любовь — упорная и долгая война, Где

перемирия случаются, однако.

* * *

Когда в ее груди — пустыня снеговая И, как бронею, льдом холодный дух одет, Когда я дорог ей лишь тем, что я поэт, К чему безумствую, в мученьях изнывая? Что имя, сан ее и гордость родовая — Позор нарядный мой, блестящий плен? О нет! Поверьте, милая, я не настолько сед, Чтоб сердцу не могла вас заменить другая. Амур вам подтвердит, Амур не может лгать: Не так прекрасны вы, чтоб чувство отвергать! Как не ценить любви — я, право, негодую! Ведь я уж никогда не стану молодым, Любите же меня таким, как есть, седым, И буду вас любить, хотя б совсем седую.

* * *

Я нитку алую вокруг твоей руки Сегодня обвязал с покорною мольбою, Но, видно, колдовство не властно над тобою: Сердцами были мы как прежде далеки. Сударыня, я сам рассудку вопреки Опутан темною всевластной ворожбою, Я пленник, я слуга, насмешливой судьбою Коварно пойманный в любовные силки. Вконец отчаявшись, пойду я к чародею И демоническим напитком овладею, Чтоб жар в груди твоей вовеки не утих. Увы, я слишком стар для пылкого веселья, Богатство, красота, а не волшебный стих, — Вот подлинной любви магические зелья.

* * *

Глава, училище искусств и всех наук, Жилище разума, что дал нам веру в Бога, Счастливой памяти и праведности строгой, Откуда, вновь родясь, Паллада вышла вдруг! Глава, достоинства и благонравья друг И неизбывный враг греховности убогой, Глава, ты — малый мир, часть горнего чертога, И звений мировых тебе известен круг! Высокородный дух, что небо нам дарит, В сей голове теперь, как в небесах, парит, Лишен страстей земных, которых не избудем, Но хрупок и летуч и свят и прост вполне. Коль ты божественна, подай прощенье мне: Пристало божествам дарить прощенье людям.

* * *

Когда бы вы, мадам, мне подарили сами Один свой поцелуй — в награду всех тревог! — Я бы, как легким сном, разлукой пренебрег, Не мучая себя ревнивыми мечтами. Когда бы вашими прекрасными чертами На маленьком холсте я любоваться мог Иль трогать прядь волос — любви живой залог, Я не сменялся бы своей судьбой с богами. Увы, я ничего не получил от вас, Что бы могло меня утешить в скорбный час, Чем память и печаль могли бы усладиться. По-вашему, любовь — лишь сочетанье двух Духовных сущностей. Мне трудно согласиться; Что может сочетать лишенный плоти дух?

* * *

Как в зеркале, в глазах твоих отражены Небесные луга, приют любви счастливый, В их пламени Амур, насмешник шаловливый, Закаливал

стрелу для ласковой войны. О рыцари, меня отвлечь вы не вольны От глаз, где чистые рождаются приливы, Какую бранную добычу предпочли вы Блаженству черпать жизнь из этой глубины? Твоя улыбка мне награда дорогая, По капле в грудь мою вольется, обжигая, Бальзам твоих очей и горячей огня Сияньем ангельским воспламенит мне душу, Но мыслью о себе я счастья не нарушу, Тщеславный этот мир исчезнет для меня.

* * *

Итак, храните все, все, что судьбой дано вам, Храните от меня свой каждый день и час, И вашу красоту, и нежность ваших глаз, И ваш глубокий ум, и вашу власть над словом. Склоняюсь горестно пред жребием суровым: Уже не оскорблю объятьем дерзким вас, Хотя б, смиряя страсть, отвергнут в сотый раз, Я смелость вновь обрел в отчаянии новом. И если невзначай коснусь я вас рукой, Не надо гневаться и так сверкать очами, — Мой разум ослеплен, я потерял покой, Все думы лишь о вас, я полон только вами, И небреженья нет в нескромности такой, — Простите же мне то, в чем вы виновны сами.

* * *

Мадам, вчера в саду меня вы уверяли, Что вас не трогает напыщенный куплет, Что холодны стихи, в которых боли нет, Отчаянной мольбы и горестной печали; Что на досуге вы обычно выбирали Мой самый жалостный, трагический сонет, Поскольку стон любви и страсти жгучий бред Ваш дух возвышенный всегда живей питали. Не речь, а западня! Она меня манит Искать сочувствия, забвения обид, Надежду оплатив ценою непомерной, — Чтоб над моей строкой лукавый глаз пустил Фальшивую слезу. Так плачет крокодил Пред тем, как жизнь отнять у жертвы легковерной.

* * *

Лимон и апельсин, твой драгоценный дар, Целую сотни раз влюбленными губами, Кладу себе на грудь, где полыхает пламя: Пускай почувствуют мой сокровенный жар. Когда же два плода в огне любовных чар Воспламеняются — я их тушу слезами. Ты смотришь на меня лукавыми глазами, Как будто нанести готовишься удар. Лимон и апельсин — два символа любовных. Они подобие тех яблок баснословных, Которыми прельстил бегунью Гиппомен. Проказник и шутник Амур, что правит в мире, Украдкой привязал к моим ногам две гири. Как, легконогую, тебя возьму я в плен?

* * *

Ты помнишь, милая, как ты в окно глядела На гаснущий Монмартр, на темный дол кругом И молвила: «Поля, пустынный сельский дом, — Для них покинуть Двор — нет сладостней удела! Когда б я чувствами повелевать умела, Я дни наполнила б живительным трудом, Амура прогнала б, молитвой и постом Смиряя жар любви, не знающий предела». Я отвечал тогда: «Погасшим не зови Незримый пламень тот, что под золой таится: И старцам праведным знаком огонь в крови. Как во дворцах, Амур в монастырях гнездится. Могучий царь богов, великий бог любви, Молитвы гонит он и над постом глумится».