О видах на урожай, альфа-самцах и кусочке счастья (сборник)

Умарова Альфия

Но, простите, отвлеклась. Ведь главное действующее лицо нашего повествования вовсе не женщина, а совсем наоборот. Но в рассказе о нем без упоминания дочерей их прародителя Адама не обойтись. Так устроен мир — он биполярный и двуполый, и всё, так или иначе, крутится вокруг этого.

Кстати, нашего героя так и звали — Адам, то есть человек.

Адам был уже не слишком молод, но и не стар еще, чтобы уже не хотелось таких сентиментальностей, на которые так падки женщины. Да-да, я говорю о любви, ласке, внимании, заботе… Вы можете возразить мне, что вообще-то в вышеперечисленном мы нуждаемся от рождения и до смерти, причем все, независимо от пола.

Так оно. Но в детстве хочется любви и опеки родителей. В юности — внимания

ровесников. В зрелые годы — пылких чувств любимой женщины или мужчины. А в старости — заботы детей и внуков.

У Адама была особенность, выделяющая его из толпы, делающая не таким, как все, — большое, просто огромное сердце. Оно не помещалось в его тщедушном теле и все время норовило вырваться прочь — за тесные рамки организма.

Благодаря своему особенному сердцу он обладал старомодной по нынешним временам порядочностью. А еще, представляете, патологической честностью — он ни-ког-да не врал. Мало того, Адам был бескорыстен и готов прийти на помощь почти любому, кто об этом просил. Некоторые пользовались этим ему в ущерб, прямо скажем, бессовестно пользовались. Другой бы «сделал выводы», обиделся, сказал, что думает, вычеркнул, но наш Адам умел прощать чужие недостатки…

У Адама было, кроме прочих, одно свойство, которое делало его сильным и слабым одновременно, — он умел любить. Любить своих близких, друзей, коллег, любить саму жизнь во всех проявлениях. Но не всегда эта любовь приносила радость, иногда от нее становилось больно.

Однажды большое сердце Адама, переполненное любовью ко всему сущему, не выдержало ее напора, и… нет, не сломалось, не сдалось. Оно вдруг устало… Сердце нуждалось в подпитке — добрыми эмоциями, взаимными чувствами, заботой и нежностью. Потому что любой, даже самый глубокий, источник, из которого только черпают, не восполняя, может обмелеть и даже высохнуть.

Усталое сердце сказало Адаму: «Слушай, я тебя понимаю — ведь я часть тебя. Ты честен, добр, бескорыстен, готов помочь всякому. Но, может, ты начнешь уже думать немного и о себе тоже, заботиться, любить себя? Ведь меня не хватит на всех, я уже не такое сильное, как прежде…»

А Адам в ответ: «Дружище, ты давно служишь мне верой и правдой и знаешь, что по-другому я не смогу. Да и ты тоже. Значит, будем жить дальше так же — сколько суждено». Сердце замерло на миг, сжалось, потом вытолкнуло порцию живительной крови и застучало дальше: тук-тук, тук-тук, тук-тук…

Адам прижал руку к груди — в знак благодарности.

Жил-был Адам…

Прелесть и Чудо Сказка для взрослых

— Принцесса моя, какая ты у меня прелесть! — сказала женщина своей маленькой дочери, укладывая ее спать.

— Мамочка, про Принцессу я знаю — это дочка короля. А кто такая Прелесть?

— Прелесть? Детка, хочешь, я расскажу тебе сказку о Прелести?

— Хочу, — малышка обняла своего любимого плюшевого мишку и приготовилась слушать.

…Жила-была Прелесть . На кого она была похожа? На цветок персика весной — такой же нежной, чистой, бело-розовой она была. И ведь ничегошеньки для этого специально не делала — только умывалась прохладной водой, как дождем или росой, — и снова сияла свежестью.

Прелесть была девочкой мечтательной, все время витала где-то в облаках своих фантазий и окружающим казалась немножко инопланетянкой.

Когда пришел срок, Прелесть расцвела прекрасным бутоном. И все вокруг любовались ею — так она была хороша! Любовались, но подойти ближе — боялись. А вдруг сломают случайно тонкий стебелек или сомнут ее нежные лепестки?..

А Прелесть — этот дивный и нежный цветок — мечтала совсем не о далеких звездах, где,

наверное, и жизни нет, а об одном — встретить, наконец, своего Садовника. Чтобы он заботился о ней, укрывал от холодного ветра или обжигающего солнца, стал ей самым близким и родным. В ответ же готова была Прелесть цвести и благоухать только для него единственного, даря радость и украшая его жизнь.

Но все Садовники почему-то обходили вниманием Прелесть и выбирали других. Самой первой приметили Красоту — та нравилась всем. Доброта, умевшая подобрать ключик к любому сердцу, тоже встретила суженого. Обрела свое счастье и хохотушка Веселость… Даже глуповатая Капризка нашла свою половинку. Хитрость — и та поймала в свои сети доверчивого Садовника. Все они обзавелись детишками, раздались вширь и стали поглядывать на Прелесть свысока, как на белую ворону. «Что-то в ней не так, — судачили они меж собой, — ведь нас всех замуж взяли, а она — одна…»

Когда Прелесть начала уже отчаиваться да сама выискивать в себе неизвестные ей недостатки, встретился-таки ей долгожданный Садовник. И то ли правда очаровала его не похожая на подружек Прелесть, то ли просто пришло ему время заводить свой садик, чтобы быть «как все», но после недолгих раздумий сделал он ей предложение. Прелесть, может, и мечтала немножко о другом Садовнике, но, будучи особой хоть и романтичной, но разумной, решила, что сможет полюбить и этого. И согласилась.

Жизнь потекла у них с Садовником почти как у всех. Родились детки, в заботах о которых время для Прелести летело как резвая лошадка. Но все чаще в ее прелестную головку закрадывалась мысль, что рядом с ней — чужой, не тот, о ком ей грезилось в девичестве. От дум этих Прелесть грустнела, на лоб набегали морщинки да одна-две там и оставались.

А Садовник — что ему сделается — жил себе не тужил. Труды праведные, порой валившие с ног, привычки прежней, беззаботной жизни несли его иной раз мимо дома, к другим Садовникам. Им было что обсудить за чашкой-другой хмельного «нектара». Вспоминали, как славно им жилось раньше. А теперь? — вздыхали они. Думай вот, как ухаживать за садом, чем кормить-удобрять. Эти дружеские посиделки увлекали, затягивали Садовника. Так он забывал о своем садике, убегал от надоевших обязанностей. Да и от Прелести тоже. Какая-то непонятная была она для него. Мечтательная. Говорила слишком правильно, по-книжному. Обижалась, если он ночевал в других садах. Или приходил навеселе, перебрав «нектара»…

Садовник и Прелесть прожили так — вроде рядом, но на далеких, чужих друг другу планетах — долго. Полюбить своего Садовника Прелесть так и не смогла, как ни старалась. Но ни он, ни она не решались покинуть привычных пределов садика, хоть земля в нем давно уже высохла без истинной любви и заботы. Садовник — сколько они были вместе — ни разу не назвал ее Прелестью . Не приучен он был к таким «телячьим нежностям». Он вообще не умел говорить ласковых слов. Да и не догадывался вовсе, что его спутница — действительно Прелесть . Напротив, Садовник был уверен, что ему здорово не повезло с выбором. «Эх, — думал он, — женился бы я на простой и понятной Серости! И был бы теперь сыт, пьян и нос в табаке… А с этой загадочной Прелестью — ни радости, ни счастья…»