О возмещении ущерба, причинённого гитлеровской Германией Советскому Союзу
Шрифт:
— Как знать.
Хан Лай нерешительно помялся.
— Чего же вы хотите за спасение, господин? — с опаской спросил он. — Я простой человек, у меня нет богатств.
Пшеничноволосый нахмурился. Он склонил голову на бок, внимательно рассматривая лицо Хан Лая, а затем спросил:
— Ты ведь живешь неподалеку? Всего лишь переночевать под крышей. Моя голова ужасно раскалывается, и я не помню, когда в последний раз ел, — грустно закончил незнакомец, потирая лоб.
В его свободных зеленых одеждах не было металлических вставок, на поясе не висело меча и в целом он не выглядел
Хан Лай задумался, не будет ли его приглашение в дом равняться дозволению нечисти свободно проникнуть туда? На всякий случай не стоит говорить прямо.
— Пойдемте, — коротко произнес он.
Светловолосый подскочил с камня и умудрился улыбнуться, одновременно морщась от пронзившей виски боли.
— Ты какой-то напряженный, — с улыбкой произнес он, положил руку на плечо Хан Лая, и не обращая внимание на то, как тот вздрогнул. — Как же зовут тебя, бравый бамбуковый собиратель?
Только после этого вопроса Хан Лай спохватился и заозирался, ища глазами корзинку с побегами бамбука. Оказалось, что та спокойно стоит у расколотого камня.
Подхватив корзинку, Хан Лай решительно направился к дому, не приглашая незнакомца следовать за ним и в тайне надеясь, что тот отстанет. Однако вскоре светловолосый нагнал его и пошел рядом.
— Я — Хан Лай, — тот вспомнил, что так и не ответил на вопрос.
— А я Ларт… — он нахмурился. — Нет, погоди, откуда в моей голове это имя… Я — Шеннон.
Глава 29.1
Хан Лай
Деревня Деу некогда располагалась на берегу полноводной реки, но никто из ныне живущих не застал этих времен. Нужно было долго идти по обмелевшему берегу, покрытому высохшем и потрескавшимся илом, чтобы добраться до узкой грязной речушки, наполовину обратившейся ручьем. Воды из нее едва ли хватало, чтобы поливать огороды в засушливую летнюю пору.
Дом Хан Лая располагался на восточном краю деревни, добротный, со внутренним двором и крепкой крышей. Внутри оказалось на порядок беднее, чем представлялось снаружи: все углы пустовали, не заставленные ни соленьями, ни мешками с мукой, ни кувшинами вина. Более того, когда Шеннон попросил заварить чая, Хан Лай надолго задумался, глядя в сумеречное небо.
— Что-то не так? — удивился светловолосый гость.
Хан Лай, немного успокоенный тем, что тот смог переступить порог его жилища, а значит — не нечисть, искренне пояснил:
— Я пропустил сегодняшнюю раздачу воды, а в доме с утра ничего не осталось. Разве что… взять мехи и вернуться к роднику?..
— Раздача воды?
— У нас на всю деревню остался один не пересохший колодец. Да и тот… В общем, если ничего не изменится, скоро деревня Деу опустеет. Тот родник, что я нашел, на самом деле очень кстати. — Хан Лай с подозрением покосился на гостя. — Как вы с ним связаны?
—
Хан Лай почувствовал, что начал привыкать к поразительной способности этого человека (человека ли?) отвечать на вопросы и вместе с тем ничего не пояснять.
— Тогда… Я должен вернуться… Наверное, вы могли бы остаться здесь… — он неуверенно огляделся по сторонам.
— Ты живешь один?
— Родители почили, брат уехал, — ответил Хан Лай и, подумав, что вовсе не обязательно было уточнять подробности, раздосадовано добавил: — Да, один.
— Маленький отважный сборщик бамбука, — умилился Шеннон. — Что же тебя здесь держит?
— Здесь мой дом, — немного холоднее необходимого отрезал тот.
Помявшись, Хан Лай отворил двери основного дома, зажег свечу у входа и пригласил гостя внутрь. В доме было так же пусто, как и снаружи: ни циновки на полу, ни стола, ни мягких пуфиков, только алтарь напротив входа.
Хан Лай отыскал мехи для воды и вновь вышел за порог. Свеча потухла от порыва ветра, когда хозяин дома выходил. Шеннон остался один в полумраке. Несмотря на то, что солнце уже скрылось за горами, сумеречное небо еще не обратилось ночью и света хватало, чтобы спокойно бродить, не натыкаясь на предметы. Голова постепенно болела все меньше и вскоре должна была излечиться совсем.
Он подошел к алтарю, пытаясь понять, какому божеству или предку предназначены скудные подношения. Там лежали цветы: некоторые еще свежие, другие давно высохшие. Не было статуи божества или табличек с именами родителей. Не было никакого изображения или же подписи, лишь лежала маленькая розовая жемчужина.
Был ли смысл в том, что Шеннон попал именно в эту деревеньку? Он давно не верил в скрытые смыслы. Однако деревня Деу казалась отрезанной от мира рек и озер и то, что никакие новости не просачиваются сюда, казалось благословением. На данный момент все, чего он хотел, это тишины.
— Д-дракон… Д-дракон, р-разоривший н-небеса… — услышал он слабый голос.
— Я не… — нахмурившись, начал Шеннон, но прервался, не понимая, с кем спорит.
— Д-дракон… помоги… — голосок был таким слабым, что Шеннон не сразу разобрался, откуда он доносится.
Он подошел к скату крыши и увидел в желобке свесившую голову вниз небольшую светлую змейку.
— Т-ты ведь поможешь?.. Столько духов умирает…
Шеннон поднял руку и дотронулся указательным пальцем до головы змейки. Через мгновение та смогла свернуться кольцами, поднять голову и произнести:
— Спасибо! Я чувствую столько энергии! Но этого недостаточно… — она опустила носик. — Я — домашний дух воды и чистоты, я не смогу долго существовать без этого. Множество моих друзей — водных духов уже погибло, а оставшиеся не в лучшей форме.
— Если подземные течения решили сменить русла, то я никак не в силах этого предотвратить.
— Дело… Дело не в течениях… Хэбо течений тоже страдают. Дело в проклятье, сотворенном человеком.
— Человеком? — Шеннон ощутил легкое любопытство. — Что же это за проклятье?