Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)
Шрифт:
«Во всех этих безукоризненных ямбах и хореях сколько величайшей неправды! Вот „оранжевые“ и „синие“ книги, и вот скуластые пермяки, которые прямо и честно ходят в штыки. А на Парнасе бряцают звонкими рифмами и размахивают хоругвями наспех придуманных лозунгов» [1427] .
С 1915 года русский военный корреспондент на франко-германском фронте, Эренбург увидел войну из окопов — эти картины наряду с фактами варварства немецких войск во Франции, сценами пошлой скуки тыла, тоски солдатских госпиталей и тупыми фразами упорных русских крестьян, пригнанных помогать французской армии, наполнили его статьи, репортажи и многословные стихи («прозаизмы и истерика» — по самооценке 1935 года [1428] ). В статье «Война и французская поэзия» [1429] Эренбург предъявил такие же упреки даже лично ему знакомому и ценимому поэту:
1427
Эренбург И.Стилистическая ошибка // Возрождение. М., 1918. 5 июня. Подробнее см. в первой части — «Книги»: «Жизнь и поэзия Ильи Эренбурга».
1428
СС8. Т. 3. С. 531.
1429
Биржевые ведомости. Пг., 1916. 14 декабря.
«Гийом
То, что Мандельштам на другом этаже осознания войны насыщал стихи погружением в контекст европейской истории, увеличивая плотность и смысловую нагрузку стиха, порождало тогда у Эренбурга поверхностное ощущение парнасского эстетизма, ухода от реалий мирового катаклизма. В свою очередь, Мандельштам, похоже, считал тогдашние стихи Эренбурга попросту слабыми (так же высказался о них потом и сам автор [1430] ).
1430
ЛГЖ. Т. 1. С. 321. Лучших стихов Эренбурга, написанных в 1939 г., Мандельштам уже не застал.
2. Москва — Киев — Коктебель — Феодосия — Тифлис — Москва (1918–1920)
Вскоре по возвращении в Россию (июль 1917 года) Эренбургу пришлось стать свидетелем всеобщего раздрая, завершившегося Октябрьским переворотом; о его отношении к катастрофическим событиям повествуют статьи и стихи 1917–1918 годов. Личное знакомство Эренбурга с Мандельштамом произошло лишь летом 1918 года в Москве в «неком небезызвестном салоне», где «безукоризненный эстет из „Аполлона“ с жаром излагал свои большевистские идеи» [1431] , как полемически описывал это настроенный резко антибольшевистски Эренбург; впервые услышав тогда «Сумерки свободы», он воспринял их как смену политической позиции Мандельштама после осени 1917 года, т. е. после стихотворения «Когда октябрьский нам готовил временщик…»: «Мандельштам, изведав прелесть службы в каком-то комиссариате, гордо возглашает: как сладостно стоять ныне у государственного руля!» (слово «руль» в этом и многих иных высказываниях Эренбурга неизменно отсылало к «Сумеркам свободы»); столь же воспаленно Эренбург воспринимал тогда позицию Блока, Белого, Есенина, Клюева, Маяковского, даже Кузмина. Впоследствии, отдавая должное мудрости Мандельштама, опередившего его на два года в осознании предстоявшего стране, Эренбург неоднократно цитировал «Сумерки свободы» в контекстах, позволявших судить об эволюции его собственных взглядов.
1431
Эренбург И.Стилистическая ошибка. (Отметим, что в написанной в конце 1918 г. статье Эренбурга «На тонущем корабле» в списке поэтов, «очарованных катастрофой», Мандельштам уже не значился).
Географический пунктир дальнейших (1919–1920), уже дружеских встреч Эренбурга и Мандельштама включает Украину, Крым, Кавказ и возвращение в Москву.
В октябре 1918-го бежав от ареста из большевистской Москвы в Киев, Эренбург уже при большевиках, в апреле 1919-го, встретился там с Мандельштамом, бежавшим на юг в феврале, опасаясь преследования эсеров. Апрель-август 1919 года — время их постоянных встреч: в знаменитом клубе ХЛАМ, на «мероприятиях» литературной секции подотдела искусств кульпросветотдела киевского Наробраза, в Мастерской художественного слова, где Эренбург, ее организатор, наряду с Б. Лившицем и В. Маккавейским вел постоянные занятия, а Мандельштам выступил с несколькими докладами [1432] . Две встречи датируются по киевской газете левых эсеров «Борьба»: 24 апреля 1919 года — участие в диспуте о современном искусстве в зале б. Купеческого собрания (24 апреля — объявление, 27 апреля — отчет); 28 апреля — на «Вечере искусств» в театре б. Соловцова (30 апреля — отчет). Встречи в киевских кафе (обычно — в греческой кофейне на Софиевской ул.), куда, случалось, заходил Мандельштам и где Эренбург был завсегдатаем и читал молодым спутницам свои и чужие стихи (из стихов Мандельштама: «Я не слыхал рассказов Оссиана…», «Декабрист» и чаще всего «Я изучил науку расставанья…»), упоминаются мемуаристами: самим Эренбургом, Я. Соммер, Б. Букиник и др. [1433] Среди спутниц Эренбурга были Я. Соммер, Е. Молдавская, Л. Козинцева (его двоюродная племянница по матери, ставшая вскоре его женой), а также ее подруга Н. Хазина (будущая Мандельштам; с ней Эренбург познакомился еще в 1918 году; «Надя любила вспоминать, что Эренбург, один из законодателей вкуса в ХЛАМ’е шепнул ей на ушко, что она похожа на женщин с полотен Кранаха» [1434] ). Некоторые эпизоды этих встреч содержатся в книгах воспоминаний Н. Я. Мандельштам [1435] , приводятся они и в письме А. Б. Гатова Эренбургу 25 ноября 1959 года:
1432
См.: Фрезинский Б.Илья Эренбург в Киеве: (1918–1919) // Минувшее. Вып. 22. М.; СПб., 1997. С. 248–335.
1433
ЛГЖ. Т. 1. С. 308; Соммер Я.Записки / Публ., предисл. и примеч. Б. Я. Фрезинского // Минувшее. Вып. 17. М.; СПб., 1994. С. 131–133; Букиник Б.Воспоминания (запись Б. Я. Фрезинского; архив автора).
1434
Герштейн Э. Г.Новое о Мандельштаме. Paris, 1986. С. 27.
1435
Мандельштам Н. Я.Воспоминания. М., 1989. С. 101; Мандельштам Н.Вторая книга. М., 1990. С. 20–21, 26.
«Когда мы познакомились? Я думаю, в Киеве в 1919 году — вспоминаю, что Вы зашли к Хазиным утром; с Вами была рукопись перевода трагедии о каком-то короле (забыл, кто автор и какой король). Нас познакомил О. Э. Мандельштам, наш общий друг и посетитель кафе вблизи Думской площади…» [1436] .
Эренбург и Мандельштам приняли участие в харьковском журнале «Камена» (в № 2 за 1919 год напечатана статья Эренбурга «Святое „нет“» и сообщено, что по техническим причинам не напечатаны статьи О. Мандельштама и Б. Лившица), а перед отъездом Мандельштама из Киева — в литературном еженедельнике «Жизнь» [1437] . С приходом в Киев белых публицистика Эренбурга (преимущественно для газеты «Киевская жизнь») становится свободной, достигая значительной общественной силы; в ней утверждается необходимость не монархического и не большевистского, но демократического пути России (от иллюзорности этих надежд первое время не могли излечить даже погромы — «излечение» пришло лишь после переезда в Крым в конце 1919 года).
1436
П3. С. 381–382.
1437
См. их публикации в № 1 за 1–7 сентября 1919 г.
Мандельштам из Киева отправился в Крым в конце августа 1919-го, а Эренбург с молодой женой и Я. И. Соммер направились непростым путем в Коктебель к М. А. Волошину уже в конце года. Весной 1920-го Эренбург и Мандельштам встречаются в Коктебеле (в доме Волошина) и в Феодосии. В 13-й главе 2-й книги мемуаров Эренбурга и отчасти в 14-й главе, посвященной Мандельштаму, говорится о тяжкой зиме 1920-го,
1438
ЛГЖ. Т. 1.С. 320.
1439
См. финал цикла «Ночи в Крыму» (Коктебель, январь — март 1920 г.): БПбс. С. 409, 410.
Единственная публикация крымских стихов Эренбурга и Мандельштама 1920 года появилась в феодосийском поэтическом сборнике «Ковчег» [1440] (вышел 6 апреля 1920 года).
7 августа 1920 года Мандельштам отправил Эренбургу копию своего оскорбительного ответа Волошину, с которым рассорился из-за похищенных книг [1441] (замечу, что одной из причин этой ссоры был «Камень», «уведенный» автором у владельца и подаренный Л. М. Козинцевой, — через какое-то время она вернула его Волошину [1442] ). Узнав об аресте Мандельштама в Феодосии, Эренбург, несмотря на собственную бытовую ссору с Волошиным, уговорил его отправиться на выручку арестованного поэта [1443] . Мандельштама отпустили, и он 7 сентября морем отправился в Батум; вслед за ним из Феодосии баржей Эренбург добрался до Батума и вскоре встретился с Мандельштамом в Тифлисе, где 26 сентября 1920 года в Консерватории состоялся вечер их поэзии (программа: вступительное слово Г. Робакидзе о новой русской поэзии; доклад Эренбурга «Искусство и новая эра» и стихи из книг «Огонь» [1444] и «Новая зоря» [1445] ; «Камень» и стихи последнего времени Мандельштама; стихи обоих поэтов в исполнении актера Н. Н. Ходотова).
1440
Ковчег: Альманах поэтов. Феодосия, 1920; см. также издание с факсимильным воспроизведением правленого экземпляра Ильи Эренбурга: Возвращение «Ковчега» / Сост. Е. М. Голубовский, комм. В. П. Купченко. Одесса, 2002.
1441
Мандельштам О.Собрание сочинений. Т. 4. М., 1997. С. 26.
1442
Купченко В.Ссора поэтов // Слово и судьба. Осип Мандельштам: Исследования и материалы. М., 1991. С. 179.
1443
Миндлин Э.Необыкновенные собеседники. М., 1968. С. 26–29.
1444
Гомель, 1919.
1445
Не издана; составлявшие ее стихи вошли в: Эренбург И.Раздумья. Рига, 1921.
Выхлопотав в Тифлисе советские паспорта для себя, Л. М. Козинцевой, Я. И. Соммер и братьев Мандельштам и получив визы, Эренбург и его спутники в октябре 1920 года в качестве дипкурьеров отправились поездом из Владикавказа в Москву. Поездка описана в мемуарах Эренбурга [1446] и упомянута в конце 1920 года в его письме к М. Шкапской [1447] .
Путь Мандельштама лежал из Москвы в Петроград; разговор, состоявшийся у него с Эренбургами перед этим, и последствия этого разговора в личной судьбе Мандельштама существенно повлияли на их дальнейшие отношения. Вот свидетельство Надежды Яковлевны:
1446
ЛГЖ. Т. 1. С. 329–331.
1447
П1. С. 103.
«Мандельштам вернулся в Москву с Эренбургами. Он поехал в Петербург и, прощаясь, попросил Любу, чтобы она узнала, где я. В январе Люба написала ему, что я на месте, в Киеве, и дала мой новый адрес — нас успели выселить. В марте он поехал за мной — Люба и сейчас называет себя моей свахой» [1448] .
В конце 1960-х годов Б. М. Сарнов записал рассказ Л. М. Козинцевой-Эренбург:
«Я знала, что Ося влюблен в Надю, что у них все давно сговорено. Но Надя томилась в Киеве, а он болтался то в Москве, то в Питере и делать решительный шаг не спешил. И вот, страдая за подругу, Любовь Михайловна однажды не выдержала и сказала ему: „Ося, по-моему, вам надо поехать в Киев за Надей и привезти ее сюда“. Осип Эмильевич послушался. Поехал, и привез. А совсем недавно, закончила свой рассказ Любовь Михайловна, — вспомнив про это, я сказала Наде: „Ты должна проклинать меня. Ведь это я обрекла тебя на твою ужасную, кошмарную жизнь!“ И что она вам ответила? — спросил я. — Она сказала: „За всю жизнь у меня не было ни одного дня, когда я пожалела бы об этом“» [1449] .
1448
Мандельштам Н. Я.Вторая книга. С. 25.
1449
Записано автором со слов Б. М. Сарнова.
3. Взгляд из Брюсселя, Берлина и Парижа; Поездки в Москву (1921–1938)
25 октября 1920 года Эренбурга арестовала ВЧК, затем освободила благодаря вмешательству Н. И. Бухарина; в марте 1921 года он отбыл за границу с советским паспортом. Вскоре после приезда в Париж, в конце мая, Эренбурга выслали из Франции, и ему (с помощью бельгийского писателя Ф. Элленса) удалось обосноваться в Бельгии, где за месяц им был написан роман «Хулио Хуренито»; одновременно для журнала Элленса «Signaux de France et de Belgique» Эренбург написал статью «Русская поэзия и революция» [1450] , в которой сгруппировал лучших, на его взгляд, поэтов в зависимости от их отношения к революции (противники: Цветаева и Бальмонт; сторонники: Брюсов и Маяковский; промежуточная группа: Вяч. Иванов, Мандельштам, Волошин, Ахматова, Пастернак, Блок, Белый и Есенин). «Осип Мандельштам, поэт камня и величия, соборов и Баха, не поддался вялому лиризму слез и отчаяния. Потрясенный пафосом событий, он воскликнул: „Ну что ж, попробуем…“» [1451] , — далее следуют знаменитые и еще недавно отвергавшиеся Эренбургом строки «Сумерек свободы». Возможно, это было первое упоминание о поэзии Мандельштама по-французски. Обосновавшись с ноября 1921 года в Берлине, Эренбург выпустил около двух десятков книг, сотрудничал в «Новой русской книге», пропагандируя современную русскую поэзию, вместе с Эль Лисицким издавал конструктивистский журнал «Вещь».
1450
Напечатана в № 4 (1 августа 1921 г.); перевод на французский жены Элленса М. М. Милославской.
1451
С. 184–185; обратный перевод на русский Пита ван Пауке (Гент), разыскавшего по моей просьбе текст этой публикации.