Об интеграции и адаптации ведьм в иномирном обществе
Шрифт:
Размышляя обо всём этом, маг направился вслед за маленькой вдовой, которая водрузив на голову кувшин, и подхватив два больших блюда, шла к дальнему краю стоянки. Кочевница была похожа сейчас на орхидею: тоненькое-тоненькое тельце-стебелёк, на котором тремя массивными тяжеловесными бутонами распускались серебряные посудины с яствами. Проявив чудеса ловкости, женщина юркнула под полог последнего шатра, и задумчивый маг вошел следом.
Вдова поставила блюда на специально отведенное место (на ковре оно обозначалось особым рисунком) и замерла, склонившись у входа. Еще маленькая. Уже не наивная, но всё
Выйдет ли она вообще отсюда живой?
– Брать тебя сейчас я не буду. Мне нужны ответы.
– нарушил образовавшуюся тишину голос этого опасного (и в том, что белый человек опасен, кочевница не сомневалась) хищника.
И маленькая женщина лишь сильнее сжалась, не веря в благосклонность Солнца.
– Сядь сюда.
Ильвар указал на место подле себя. Рукой не дотянется, но всё равно слишком близко. И девчонка рванула бы из шатра, и бежала бы так далеко и так долго, как только позволили бы ей короткие ноги, но она знала, что за наказание последует, если она посмеет перечить. Она видела, как наказывали Гоёцэцэг. «Красивый цветок» означало её имя. И Гоёцэцэг действительно была прекрасна.
Была… Нет больше Гоёцэцэг.
Кочевница села, где было сказано, и замерла в ожидании.
– Имя?
– коротко потребовал Ильвар.
Он раздражался с каждой минутой всё сильнее. Эта покорность и забитость просто бесили. Еще сильнее эмоции начинали бушевать, стоило только вспомнить наглых живых и жизнерадостных магинь из академии. Выпорол бы половину из них самолично за все их проказы, может заодно и ум бы прибавился через пятую точку, а то ростом уже с него, а как были бестолковыми вертихвостками, так ими и остаются.
Вертихвостки, не вертихвостки, но они живые. А эта...
– Имя?
– жестче повторил маг, так и не дождавшись ответа.
– Сэргэлэн.
Сэргэлэн? Что-то знакомое.
Ильвар задумался, и припомнил значение:
– «Весёлая»?
– Да, господин.
Значит муж взял её не только потому, что красивая. Она ещё и характером легка. Наверное часто улыбалась... раньше.
– Сэргэлэн, я буду задавать тебе вопросы, за каждый ответ ты будешь получать еду.
Глаза девушки удивлённо расширились, и чтобы маг не увидел недозволенной реакции, она еще ниже склонилась, уже почти утыкаясь носом в рисунок ковра, и прошептала:
– Да, господин.
– Выпрямись и смотри мне в глаза.
– приказал белый человек.
И Ильвар точно знал, что услышит в ответ:
– Нельзя, господин.
– Это мой приказ.
– Меня забьют камнями, господин. Смотреть прямо в глаза, неуважение. Пощадите, господин.
– Сэргэлэн, я белый человек, и в моём мире всё несколько иначе.
– Но мы сейчас не в мире белого человека.
– прошептала кочевница, едва шевеля губами.
И не усиль Ильвар слух магически (не может же он каждое слово переспрашивать, а девочка так тиха, что он просто не
Но Ильвар уже активировал простенькое заклинание, и слышал сейчас даже как в соседней палатке уважаемый Хтайёнэ получает удовольствие, что уж говорить о шепоте маленькой женщины, сидящей в паре шагов от него. Еще не до конца сломленной женщины, раз позволяет себе такие речи. И факт этот Ильвара почему-то странно обрадовал. Старый, наверное, уже стал пятый маг Совета.
Старый.
– Да, мы сейчас не в мире белого человека, - повторил он крамольные слова Сэргэлэн, и девушка заметно побледнела, - Но, по правилам твоего мира, ты должна беспрекословно подчиняться. Выпрямись и посмотри мне в глаза.
И Сэргэлэн обреченно выпрямилась. Её забьют камнями. Теперь уж точно забьют. Но может это и к лучшему? Сколько можно терпеть это... это...
– Сколько?
– повторил Ильвар, и женщина, поглощенная своими мыслями, не сразу поняла, что он спрашивает.
– Сколько тебе лет?
– медленно проговорил белый человек, глядя в раскосые, почти чёрные глаза кочевницы.
– Шестнадцать.
– Давно вдова?
– Полтора оборота Светила.
– Выдали в четырнадцать?
– Да.
Смотреть в глаза мага Сэргэлэн было неудобно, неуютно, страшно, и из-за этого ответы её были односложны и даже грубы. Было ощущение, что её разрезали пополам, положили две половинки рядом, и теперь сравнивают их. Ищут, чем они отличаются друг от друга, пытаются в сопоставлении вычленить правду.
Нет. Определенно смотреть в глаза мужчины - это пытка. Только глаза Кхади не доставляли ей боли. Тёплые, счастливые глаза.
Маг сам разлил вино, поставив перед кочевницей кубок. Положил на тарелку несколько кусочков медовой сладости с орехами, и придвинул это богатство девчонке, чей рот моментально наполнился слюной.
– Ешь.
– скомандовал белый человек, и его словам вторило голодное урчание впалого живота маленькой женщины.
Кочевница не отказалась бы сейчас от еды, кто бы эту еду не предложил. Не в её положении было выбирать.
Четвёртый раз. Боги...
Кхалди был бы счастлив такой плодовитости своей жены. Вот только... еще немного, несколько недель, и один из мужчин заметит. Значит она снова будет лежать пять-шесть дней в бреду, после того, как скинет дитя. А только встанет на ноги, вновь окажется под одним из защитников племени.
О, ушедшие к Солнцу, да за что же...
Сэргэлэн вылизала тарелку, не желая оставлять даже капли сладкого медового сока, и, подняв глаза, встретилась с задумчивым прищуром Ильвара.
– Беременная?
Раз даже белый человек заметил, значит у неё нет этих нескольких недель.
– Да, господин.
– Ладно.
– напряженно кивнул своим мыслям маг.
Ильвар пододвинул оба блюда ближе к кочевнице, приказал «Ешь», а сам начал задавать вопросы. Оказывается дневной сон Путник повелел ввести после того, как в поселении на несколько недель остановился другой белый человек. Тот человек называл это странным словом. То ли «Систа», то ли «Сиета», то ли «Сиеса».