Обещание
Шрифт:
— Ещё одна причина покинуть ваш мир, — сказал я, когда узнал все подробности. Ялы уже привыкли к этому высказыванию, так как я говорил его почти каждый раз, когда узнавал ту или иную неприятную особенность Давуриона. Они, как и в прошлые разы, только усмехнулись, но Халун в качестве вежливости спросил, как празднуем новый оборот, простите, новый год, мы.
Как я его ждал, так «тот самый» последний день зимы и приблизился, оставив перед собой лишь пару суток. К слову, месяцы в Давурионе состоят из тридцати дней каждый, без исключения, и делятся на децины, но без названий. А говорится просто «Третья начала», если речь о третьей децины весны, «Первая середины», если осень, а лето
— Ещё одна причина? — подколол меня Роулл, подслушав мои мысли вслух. Как раз выдалась свободная минутка, в которую он рассказал мне про отсчёт времени.
— Обхохочешься, — не остался я в долгу.
Не сказать, что я сразу же всё усвоил, но постарался хотя бы запомнить, когда здесь начинается новый оборот.
На улице к вечеру того же дня поднялось выше нуля, и листья на входе в мой домик, окрасились в бирюзовый цвет. Смесь льда и слабой, только появившейся зелени. Такое сочетание мне нравилось больше, хотя я ждал, когда они станут изумрудными. Это будет означать, что наступила середина.
***
Бодрый и полный сил, я вышел на улицу и поприветствовал последний зимний день глубоким вздохом. Путь солнца незаметно становился выше, медленно поднимаясь к летнему зениту, а сосульки, свисающие со снарядов и карнизов столовой, красноречиво говорили, что весна всё-таки наступила.
Только после отхожего я вспомнил, что именно на сегодня Роулл задумал для меня что-то эдакое и прицепил на пояс ножны с Полосатиком. Обходя большие и маленькие лужи в песке, я дошёл до блока фехтования и увидел там мастера. Тот был не один. Рядом стояли ещё пять ялов в костюмах, которые я видел на пограничниках Живой Стены.
— Приветаю всех, — привлёк я внимание. — Мастер Роулл.
Ял быстро представил мне бойцов и объяснил правила первого соревнования. Его можно назвать «Все против одного». Всё оказалось неприлично просто: я с одной стороны, погранцы вместе с Роуллом — с другой. Сказать, что условия мне не понравились — это практически промолчать, и я сразу же спросил мастера об этой несправедливости. Он ответил, что в настоящем бою у меня не будет выбора, сколько противников встанут против меня. На этот раз пусть будет пятеро. Впрочем, он согласился на три удара для меня и по одному для них. К их счастью, Роулл сразу же заметил у меня на поясе Полосатик и попросил снять его.
Бой начался, и я сразу же ушёл в глухую оборону, чтобы понять, как противники дерутся. Техника у всех была одинаковой, но стратегию они выбирали разную — от грубого «напролом» до вежливого и куда более разумного «я пока в сторонке постою, а потом добью». Чтобы хоть как-то сравнять счёты, я высчитал момент и нижним круговым ударом вырубил сразу троих, а потом отпрыгнул от неожиданного удара Роулла. Он стоял в конце линии и не получил от меня, благодаря одному очень расторопному ялу. Все трое мгновенно и, что самое важное, синхронно оглянулись на отступающую к лавкам троицу, а потом весело посмотрели на меня. Только вот, их улыбки казались мне неестественными, злыми. Ялы хотели обезоружить меня, нанести как можно больше ударов, и сверху ещё. Мне пришлось уворачиваться от троих, и один ощутимый удар по ноге я всё-таки получил. Больно, но не более того. Тут же вырубил обидчика. Ну, как вырубил? Он и не думал отступать после полученного скользящего удара. В этот момент внутри заиграла злость, и я одними лишь губами произнёс условие, которое электризует клинок. Второго касания моего клинка обидчик не выдержал и скорчился на земле. Остались Роулл
В голове осталась только одна мысль — оставить Роулла на десерт, но он не дал мне выбора, накинувшись первым. Второй, чуть менее ощутимый удар я почувствовал на руке, которой держал оружие. Чтобы не выронить его, я схватился левой рукой за яблоко, и снова зазвенел металл. В какой-то момент мне в голову пришла идея. Чудом уведя оба перекрещенных клинка противников вверх, я оттолкнулся ногами и на коленях проскользил по слякоти прямо между ними. Ялы не сразу сообразили, что я сделал, за что и получили по удару в ноги. Электричество, про которое я вспомнил только в этот момент, прошло сквозь одежду, и они, тоже скорчившись, упали на спины.
— Чёрт! — выругался я, думая, что подал слишком много сил, но дыхание и учащённое сердцебиение на артериях успокоили меня. Тогда же подошли и остальные, обеспокоенные судьбой своих товарищей. — Без паники, они скоро очнутся.
Двое задышали громче почти после моих слов, а вот Роулл что-то не двигался. Прошло секунд тридцать, и я уже собрался снова проверять его пульс, но он очнулся прежде, чем я потянулся к нему.
К счастью, всё обошлось, и я объяснил ялам, что это было. Тот, на котором всё началось, признал, что решил смухлевать, но, похоже, не сильно-то раскаивался о содеянном. Так или иначе, Роулл отпустил их восвояси и встал рядом.
— Это что за бандиты? — спросил я, когда воротина за ними закрылась.
— Защита стены. — Ял помрачнел. — Да уж, ты был прав, всё совсем плохо.
— Не понял, — ответил я.
— Давно набегов не было, вот и забыли всё.
— Ну конечно, — усмехнулся я. — И поэтому ты решил подключиться?
— Слушай, Андрей, — сказал он ещё более подавленно. — Прошу, как друга, а не ученика. Вперёд не используй никакую магию против меня. Почему-то она действует на меня сильнее, чем на других.
— Прямо, любая?
— Да. И живительная тоже.
— Хорошо, ami, я запомню это, — Роулл вскинул брови, услышав из моих уст слово, означающее «Друг», которому меня как-то Халун научил. — До завтра.
***
У мастера Халуна я всё так же учился Старому яльскому, подозрительно похожему на латынь. Его использовали, как общепринятый, когда королевство ещё не было бывшим, прошу прощения за тавтологию. После восстания же марны и люди каким-то образом пришли к рутене. Причин было две. Первая — они банально хотели полной независимости от ялов, в том числе от их речи, мер длины и других аспектов жизни. Вторая причина заключалась в том, что ялиский язык — язык магии, и, вкладывай ты силу в условие или просто говори, но зачастую даже безобидное «Чтоб ты провалился» сбывалось, не говоря уже о более опасных пожеланиях.
Халун, поддерживая разговор, как и Вадис, вспомнил каких-то Похитителей, и существ, способных изменять разум так, что ты будешь свято верить в то, что насаженный язык — твой родной, но я в это не верил, показывая ему собственные литеры и называя каждую поимённо. Ял не нашёл, что ответить. Вдогонку у меня возникли ещё вопросы: «Почему бы, тогда, не куда более простой английский?». Или вот ещё: «Почему не свой собственный?».
— Возможно, дело в Гнису, — снова пожал он плечами. — Твои друзья неизбежно меняли этот мир, даже не задумываясь об этом. Кого-то, может, не признали, а кто-то мог тайно прожить у каких-нибудь марнов и научить их новому языку. Рутена, между прочим, пришла от них. Кто знает, может, среди них ещё живёт тот Гнису?