Обитаемая. Восхождение в рай

Быков Алексей Владимирович

– Ли, время!
– Для уверенности морщинистый палец постучал по запястью.

Сосредоточенный прищур окинул экскурсию недоуменным взглядом, улыбнулся развалившемуся коту и превратился в щелочки. Шлем, переварил сигнал, кивнул и отвернулся. Пухлые руки в белом вновь углубились в прозрачное чрево шкафа. Игла нырнула в желто-голубое пламя горелки и исчезла в ловко вскрытой ампуле. Поерзав в прозрачной коричневой кляксе, выскочила, привычно расчерчивая поверхность, пробежала по круглой чашке и, вновь нырнула в весело пляшущий огонек. Закрытая чашка уплыла в растущую

стопку, уступая место следующей. Суть знакомых манипуляций в странном исполнении ускользнула от студента:

– Это тест? Судя по черному шлему - штамм опасный.

– Именно.
– Улыбнулся профессор.

– И на сколько опасный?

Седые брови приподнялись, внимательный взгляд мягко, по-отечески, впился в рыжего парня:

– Bacillus anthracis.
– Заметив неуверенность, продолжил, - Нука-нука, вспоминайте, молодой человек, от нее пытались избавиться даже бактериофагами. Крупная палочка, факультативный аэроб. В мясо-пептонном бульоне дает характерный рост.
– Парень сглотнул.
– В ходе двадцати четырех часового культивирования появляются колонии.

– Как они выглядят, профессор?
– Неуверенно замялся Владик.

Сморщенная рука медленно огладила седую бородку и вновь шлепнула по стеклу. Белый скафандр замер.

– Ли, есть готовый препарат?
– Шлем кивнул.
– Поставь под камеру.

Приглушенный голос контролирующего напарника окутал лабораторию:

– Шесть минут.

Белый скафандр пришел в движение, в перчаточном боксе что-то зашуршало, хлопнула прикрытая дверца и стекло, приглушая ответ, выдало:

– Шеф, не отвлекайте.

Над головами стихийной экскурсии проступило изображение кругляшка чашки Петри с глянцем мясо-пептонного агара. Вся поверхность усеяна маленькими серебристо-серыми пятнышками. Бахромчатые края истыканы пучками расползающихся в разные стороны нитей.

– О-о-о, львиные головы.
– Заворожено прошептала Аня.

Владислав повернулся к сестре, мягко взял за руку и потащил от стекла.

– Пэ... Профессор, это же...
– Глаза студента забегали.

– Ну-ну, молодой человек, смелее. В месте внедрения возникает красное пятнышко, на его месте развивается папула, затем фистула.

– А... Э... бубонная чума? Нет. Э.. Не то... Это же...
– В животе свело, испуганный взгляд вцепился в голограмму препарата.
– Не может быть.

– Ну-с, молодой человек, смелее.
– Голос профессора стал по-отечески требовательным.
– Узнаем, чего же вы стоите, как микробиолог.

Владислав выпрямился. Твердый взгляд устремился на профессора. Причина присутствия на борту такого возбудителя не укладывалась в голову студента:

– Это характерная картина сибирской язвы.

– Именно, молодой человек, именно.
– Эдельман одернул халат.
– Поэтому, если Ли проколет перчатку...

Из лаборатории приглушенно донеслось:

– Ну, спасибо, шеф.
– Закончивший работу микробиолог, широко улыбаясь через стекло скафандра, подошел к прозрачной стене. Сквозь стекло донеслось, - папулы, фистулы, бросьте - от

сепсиса чебурахнусь.

Рыжий сглотнул и торопливо отложил охоту еще раз заглянуть на огонек.

– Сюда система тебя не впустит.
– Профессор отвернулся к стеклу, сурово рассматривая вмешавшийся в экзамен живой экспонат.
– С другими не просись.

– Давай уже, чебурахнутый, топай - воздух заканчивается, - поторопил напарник.

Экспонат махнул рукой, мол, увидимся и вразвалочку поплелся к переходному шлюзу.

X

Поужинав с вернувшимися детьми в обществе капитана, Ридгер отправился в переговорную. Маленькая, напичканная шифровальным оборудованием комната окружила педантично подчеркнутой аскетичностью. Утопила в свете пустого голографического экрана. Ожидая сеанса, исполнительный директор привычно устроился в кресле. С удовольствием вытянулись длинные ноги, во рту играет пряное послевкусие роскошного букета вина. Пальцы сами собой тихо выстукивают новомодный ритм. Прикрыл глаза вспоминая:

– Ведь так и не успел посмотреть Катин инфокристалл. Эпидемии, грязные деньги. Ох и махинатор же генеральный, и ведь не подкопаешься.
– Шлепнул себя по карману - горошина кристалла на месте.
– Хорошо, что не знает, как мы с Катей под него роем. И ведь не придешь, не спросишь без обиняков, чьих рук это дело. Голова одна и второй раз не прикрутят... Да и вообще, даже разговоры с генеральным непредсказуемы, обычно вообще двусмысленны. Ни разу после эпидемии в Метрополии, - припомнил исполнительный директор и тут же поправился, - после смерти его дочери - генеральный не дал конкретной инструкции. Вопросы, скрытые намеки, аргументы. Выводы всегда делаешь сам. Сам принимаешь решения.
– Ридгер почесал бровь.
– Но, насколько они свои? Выводы, решения, генеральный ни разу их не оспорил... Ну и лис...

По лицу скользнула тень. Экран шевельнулся, и комната стала тесной от тихой властности голоса:

– Анатолий. Наверное, не время спать, молодость уходит.

– Молодость?
– Взгляд сфокусировался на плотно сбитом мужчине с колючим взглядом. Как всегда, генеральный выглядит цветущим, благородный вид - естественное продолжение природного совершенства. Ни намека на врачей, ни тени сомнений в отсутствии пластических операций, которых не было как минимум шесть.

– А ведь он вдвое старше меня, - подумал Ридгер.

– Здравствуйте, шеф.

– Что у нас?

– Как обычно, порядок.
– Кивнул Ридгер.- Подготовка прошла по плану, завтра прыжок.

– Да, да.
– Размеренно ответил экран.
– Я внимательно слушал твою презентацию. И знаешь, о чем мне подумалось?

Ридгер вопросительно вскинул брови.

– Подумалось, не ошибся я тогда в выборе практиканта. Очень качественная лапша. Даже опрокинул коньячка за твое здоровье.

– Спасибо, шеф.

– Тебе оттуда не слышно, но здесь...
– Он пожевал губами.
– Здесь твоя речь - разорвавшаяся бомба, весь эфир гудит о нас как растревоженный улей. Какая музыка на сердце... Порадовал старика...