Обитаемая. Восхождение в рай
Шрифт:
– Я не военный.
– Вздохнул Ридгер.
– Смерть видел только в эпидемию в Метрополии, но тогда мир для многих перевернулся.
Полковник поднял глаза на погрустневшего директора.
– Уж на что нас, директоров, сейчас берегут... а ведь и тогда, в эпидемию, - в двадцать семь - в должности управляющего отделом перспективных разработок я потерял родителей, жена - мать. Эдельман - этот чокнутый профессор, как говорит генеральный, - так вообще всю семью.
– Сочувствую, - выдавил Урман.
– С эпидемией-то тогда мы справились. Но больше всего мне жаль генерального.
– Ридгер
– Вот, что значит судьба.
– Директор покрутил вино в бокале и, взглянув на офицера через темно фиолетовую жидкость, принюхался.
– Судьба?
– Переспросил тот, зажимая тонкую ножку бокала.
Усы прошуршали о край стекла, нос погрузился в облачко цветочных ароматов, малины, клубники. Ридгер прикрыл глаза - из глубин поднялись тонкие нотки камфоры, и что-то...
– Нет, - подумал он, - все-таки я никогда не умел разбираться в хороших винах. Чего-то...
– И что же случилось?
– Оказывается, полковник не оторвал бокал от стола.
– Он потерял девятилетнюю дочь.
– Печально.
Ридгер пригубил вино. Во рту бархатным вкусом расцвела поляна черной смородины. Причмокнул, наслаждаясь пряным вкусом. Медленно проглотил. Ответил:
– Нет, Павел. Нам с вами печально. А ему?..
– неопределенно обвел стол бокалом, - владельцу фармацевтического гиганта с передовыми-то исследованиями. Девчонка просто вырвалась из-под опеки в сад у реки. Возле дома - погулять. Они сделали все, что могли. Полгода вырывали у смерти добычу.
– Помолчал, принюхиваясь к вину. Где-то сбоку хихикает дочка. Под тихую музыку бармен звенит посудой.
– Мы с генеральным тогда еще не были так хорошо знакомы, но один раз я зашел в палату... Уж и не помню зачем... Зрелище я тебе скажу, не дай Бог каждому. Оборудования - побольше, чем в челноке у твоего пилота. Девчонку за маской и датчиками почти не видно и только он обнимает жену, а она не сводит взгляд с дочери.
Директор взглянул в глаза полковнику:
– Представь мир человека, который готов отдать за жизнь дочери все. И ведь есть что, не бедный. И понимать, что никто не возьмет... С тех пор он сильно изменился.
Ридгер отпил еще глоток и посмотрел на дочь:
– Жизнь в этом мире ценится мало, и я очень уважаю таких как Вы, полковник.
От столика неподалеку раскатился детских смех. Катя демонстративно облизнула ложку, и отодвинула желтую баночку. Девочка в предвкушении радостно захлопала в ладоши: полосатое чудо на столешнице потянулось, обведенный черным контуром нос нырнул в пластик, и довольно урча, начал гонять его по скользкой столешнице. В стихающей музыке сонный бармен наслаждается довольным урчанием зверя.
Катя взглянула на заметно припадающего на лапу кота, мужчин в темном углу и сочувственно улыбнулась.
IX
Вначале седьмого Урман обосновался на капитанском мостике. Последние распоряжения группе отданы, высокое кресло связиста-наблюдатеся отдает синтетическим запахом кожи, монитор лениво двигает по карте планеты красную точку.
Полковник взглянул на палубные часы и подумал:
– Еще пару часов тягомотины... Кстати, а почему я вижу челнок?
– Мысль всплыла неожиданно,
– Кэп, ты уже выкинул спутники?
– А то.
– Пробасил капитан.
– Что, "а то"? Когда?
– Когда вы с вольерами воевали.
– Хмыкнул тот.
– Забыл что-ли, мы же дронов выпустили.
Урман непонимающе обернулся на развалившегося в кресле капитана. Припомнил высадку и решил уточнить:
– И?
– Ну, давай, уже, просыпайся. Они в субтропиках, мы на полюсе. Улавливаешь? Связь-то плохая.
Урман потер руками лицо и подумал, - Да-а уж, просыпайся. Странно, что мозолей на языке нет. До третьего часу с директором за жизнь болтали... Как полюс?
– Урман осмотрелся. Дежурные офицеры чахнут над пультами, лениво бродит вездесущий старпом, иллюминатор...
– Е-мое.
– Полюс? Уже?
На иссиня черном фоне затемненного панорамного иллюминатора медленно-медленно вгрызается в сбегающиеся диски светил темное пятнышко далекой планеты. В поле зрения ни переливов Клио, ни клякс Терпсихоры. Полковник бросил взгляд на монитор - красная точка проползла еще миллиметр. Сладко потянулся и вынырнул из кресла. Бесшумно - мягкое покрытие скрыло шаги - подошел к иллюминатору.
– Затмение?
– Возвращаться в кресло ужас как не хотелось.
– С этой точки.
– Подтвердил замерший рядом старпом.
– Красиво, правда?
– Ну и бодрый же, зараза.
– Хмыкнул про себя глава группы поддержки. Покосился на исполнительного офицера.
– Да и я продрых три часа, а как новенький, - Перевел взгляд на диски и погрузился в медитацию на ползущую планету...
Старпом отошел по делам. Струи кондиционера приятно холодят лицо. Тишина. Налюбовавшись представлением, решил уточнить:
– Кэп, это b или с?
– Что, скучно?
– Пробасили с мостика. Старпом бодро хмыкнул около галерки и Урман еще раз вспомнил проклятого андроида. Ну, надо же так подгадить - и дел вроде нет, и с командой не высадишься, сиди - контролируй.
– Так что?
– Планета? "с".
– пробасил капитан.
– Мелкота жарится с той стороны.
– Почему жарится?
– Так уж больно она близко. Освещенная сторона плавится, теневая еле успевает твердеть. Была бы атмосфера - там бы такой треск стоял.
– Плавится, жарится... Давай не о еде, - попросил полковник, вглядываясь в ползущее пятно. Дежурные офицеры тихо хрюкнули. Протянул, - есть хочу, сил нет, а ведь еще и восьми нет.
– И ты туда же?
– Ухмыльнулось из кресла усатое отражение в иллюминаторе.
– Молодцы инженеры, вернемся, премию выбью.
– Это за что это?
– Полковник развернулся к довольному капитану.
– Ну, кэп, колись.
– Тот лихо подкрутил пышные усы и, растягивая слова, поделился корабельным секретом:
– За удачно проведенную диверсию. Только майор и его ребята пришли разбираться, что происходит. А остальные сладко продрыхли почти три лишних часа. Твои архаровцы, кстати, то же. Вчерашний день в прямом смысле был длинным.
Полковник щелкнул по браслету и уставился на полупрозрачные цифры. Сверился с огромным настенным монитором, - семь сорок две, - и непонимающе пожал плечами, - вроде все верно.