Обманутые иллюзии
Шрифт:
– Потому что если я не пойду за тобой и не буду щипать тебя за попу, ты вообще никуда не подымешься.
– Я же упаду, – заявил Джейк не двигаясь.
– Ну что ж, в таком случае хотя бы не ори, а не то охранников разбудишь.
– Ну прямо душка. Я всегда говорил, что ты душка.
– Наверх, – скомандовал Люк, держа одной рукой веревку и показывая большим пальцем другой в небо.
Хотя Джейк еще стоял обеими ногами на земле, он хватался за веревку, как утопающий. Он зажмурился и встал на цыпочки.
– Я грохнусь.
– Тогда мне придется тебя убить.
– Терпеть
– Давай, давай. Быстрее идешь, быстрее придешь.
– Терпеть не могу, – гнусавил Джейк себе под нос, не осмеливаясь разомкнуть веки.
Люк дождался, пока Джейк достиг второго этажа, после чего начал свое восхождение. Джейк застыл как льдинка.
– Веревка, – закричал он шепотом, – Люк, веревка качается.
– Она и должна качаться, болван. Это же тебе не лестница. Двигай дальше, – Люк подтолкнул Джейка еще на пятнадцать футов, – держись за карниз, перегибайся.
– Не могу, – сказал Джейк, прервав молитву на иврите, заученную им когда-то к обрезанию, – не могу отпустить веревку.
– Дерьмо у тебя вместо мозгов, что ли? – впрочем, ничего неожиданного в этой ситуации не было. – Становись мне на плечо. Давай, давай! Встал?
– Это ты!
– Нет, это Человек-летучая мышь, задница!
– Не обзывай меня, пожалуйста. Ладно? – Джейк надавил на плечо Люка едва ли не всем своим весом, да так, что Люк поморщился.
– Вот так. Только держи равновесие. Опирайся на меня всем весом и держись за карниз. Если не будешь держаться, – продолжал Люк тем же спокойным ровным голосом, – то я начну раскачивать веревку, и ты почувствуешь, что значит болтаться на веревке на высоте третьего этажа и биться лицом об стену.
– Уже делаю все, что ты сказал, – не разжимая век, Джейк оторвал застывшие пальцы от веревки. Он два раза прошелся рукой по кирпичу прежде чем ухватился за карниз. Издав очередной сдавленный вопль он перегнулся через карниз и грохнулся на крышу.
– Грациозен как кошка, – Люк бесшумно перемахнул вслед за ним. – Мы наверху, Мышка. Он посмотрел на часы и отметил про себя, что у Роксаны осталось девяносто секунд до выхода из укрытия.
В темноте кладовой, пропитанной запахом всяких моющих средств, Роксана то и дело поглядывала на фосфоресцирующий циферблат своих часов. Встав и размяв затекшие за время двухчасового сидения суставы, она принялась теперь уже отсчитывать секунды. Задержав дыхание она приоткрыла дверь и выскользнула в коридор. Здесь было светлее, чем в кладовой. В конце коридора брезжил желтый как моча свет, помогавший охранникам совершать обходы здания. Она пошла по направлению к этому свету, отмеряя шагами секунды.
Пять, четыре, три, два, один… Есть. Вздох облегчения сорвался с ее уст, когда фонарь замигал и погас.
Мышка добрался. Роксана быстрым шагом пошла по темному коридору, мимо хранилищ, к комнате наблюдения.
– Черт побери! – охранник, соревновавшийся на пари со своим напарником в выпивании джина, выругался и вытащил
Лили подняла трубку после второго звонка.
– Вашингтонгазсвет, добрый вечер.
– Из галереи «Хемпстед» звонят, у нас электричество вырубилось.
– Сочувствую вам, сэр. Да, к нам поступили данные об обрыве на линии. Уже послана ремонтная бригада.
– Обрыв на линии, – охранник бросил трубку. – Эти задницы, наверное, до утра не управятся. Сраная электрическая компания, все жилы высасывает.
– У нас ведь генератор работает, – оба они повернули головы к мониторам. – А что если мне сейчас прочесать здание, а?
– Ладно, – охранник плюхнулся в кресло перед мониторами и стал наливать кофе из термоса, – пойди поищи больших, гадких воров.
– Только не спи, Макналти.
Изображения мрачных коридоров сменяли друг друга. Этих изображений достаточно, подумал Макналти, чтобы сделать в голове дыру, из которой вытечет мозг. Он увидел напарника на третьем этаже и пустил в него бумажной птицей. Это слегка развеяло скуку.
Он начал насвистывать и подумал об очередном стакане джина. И тут что-то на мониторе привлекло его внимание. Он заморгал, не веря своим глазам, затем издал короткий сдавленный звук.
Это была женщина. А может быть ее и не было. Бледная прекрасная дама с длинными серебряными волосами в летящем белом платье. Она тенью промелькнула по экрану. И он увидел – О, Боже! – что она прозрачная и что через нее видны картины. Она улыбнулась ему и поманила рукой.
– Карсон, – Макналти схватился за двухканальное переговорное устройство, но в ответ не услышал ничего, кроме зуммера. – Карсон, сукин ты сын, иди сюда.
Она все еще была там и раскачивалась, оторвавшись на несколько дюймов от пола. Он видел и напарника, начавшего обход второго этажа.
– Карсон, черт тебя побери! Возмутившись, он запихнул переговорное устройство за ремень. Во рту у него пересохло, сердце колотилось как отбойный молоток, но он знал, что будет задницей если не выяснит, в чем дело.
Роксана выключила проектор, и голограмма с изображением Элис исчезла. Положив аппаратуру в сумку фокусника, она побежала к комнате наблюдения. Запас времени иссякал.
Кровь ее остыла, руки были тверды как камень. Она принялась за работу. Прежде всего извлекла пленку из камеры № 4 и заменила ее своей пленкой. Следуя указаниям Джейка, перепрограммировала компьютер. Камера в этот момент бездействовала, но монитор показывал то, что нужно, с той только разницей, что охранники смотрели «подработанную» пленку. Несколько драгоценных секунд ушло на перенастройку камеры № 6 и стирание голограммы. Даже при джейковских профессиональных навыках нельзя было найти четкого объяснения провалу во времени. Эти злосчастные тридцать секунд с изображением Элис могли быть состряпаны с помощью перезарядки камер. Но если кража будет обнаружена, то будет выявлен и провал во времени.