ОБОРОТНИ СНОВА В ДЕЛЕ
Шрифт:
Восемь ветров рвали парус на лоскуты; от ударов острых копыт щиты сыпались с бортов, мачта переломилась у основания и кровью выступила сосновая смола. А последний, самый мощный удар сбил коронованную гребнем голову.
Единорог спрыгнула в снег. Обшивка драккара задрожала, чернея на глазах; градом брызнули гвозди и заклёпки, обращаясь в пыль ещё на лету. Обнажённый киль завалился набок и рассыпался прахом.
Дракону пришёл конец. И ночным кошмарам - тоже.
Подёрнувшись дымкой, истаивали в воздухе дома, сарайчики; затих слабый треск угольев, и стало слышно, как рокочет Безбрежный
Закопчённая дверь вылетела с одного удара; смрад горелого мяса вышиб из груди дух, из глаз - слёзы.
– Ви-илль!
Ответом был грохот рухнувших полок: дом разваливался на части. Скорей!
Единорог ступила под стонущую от напряжения крышу.
Мальчик в окровавленной рубашке полулежал у дальней стены, сложив ручки на животе, точно умерший. Но он ещё дышал. Единорог опустилась на колени, осторожно положила голову на руки ребёнка.
– Arvielle?
Тот слабо пошевелился.
– Я уже умер, и ты пришла, чтобы отвести меня к маме?
– в голоске прозвучала надежда, даже радость, но единорог строго ответила:
– Нет, малыш, мама теперь в чертогах Пресветлой Богини с папой и Эстель. Им хорошо вместе, и так будет всегда. А ты должен остаться, чтобы заботиться о Симке. Ты помнишь своего Симку?
– Симка... А где он?
– Он ждёт тебя за порогом, малыш. И все, кто тебя любит, тоже очень ждут. Твоя летопись ещё не закончена, ты должен жить.
– Дракон никогда меня не отпустит.
– Дракон ушёл. Навсегда ушёл. Пойдём, малыш, пора возвращаться домой.
Две ручонки крепко вцепились в гриву. Единорог медленно встала, поднимая ребёнка на ноги. Каждый шаг - словно по раскалённым углям, вместо воздуха - кипящая лава. На шею будто надели пудовый хомут, ноги подкашивались. Скосив глаз, Алесса увидела, что рядом тяжело ступает уже не ребёнок, а Вилль настоящий. Это придало сил для последнего рывка.
Они вывалились за порог и рухнули в снег, ослепительно белый, каким и должен быть снег на побережье Себерского Перелива. Пальцы аватара перебирали гриву, гладили шею, пачкая шерсть копотью.
Как же она жила полгода, не видя рядом его глаз с золотыми искрами-смешинками, не слыша его дыхания, не ощущая его рук?..
Ледяной воздух севера теплел, наполняясь щебетом лесных птиц, звоном кружащих над лугом насекомых, поскрипыванием ветряной мельницы...
***
Дымный угар сменил запах свежей травы и хвои, что-то затрещало в медовом полумраке, как храмовая свеча. Сбивчивый шёпот, похожий на торопливую молитву, окончательно вернул Алессу в реальность. Не успела девушка удивиться, чего она, собственно, делает в храме Иллиатара, как внезапно предметы обрели чёткость, следом упорядочились воспоминания, а на грязном полу обнаружился и сам "молящийся". Вилль стоял на четвереньках, опираясь на локти; влажные волосы растрепались по спине, плечам и падали на лоб.
– Я-а, Арвиэль туан"Дариэль Винт-терфелл"о"ши, п-присягнул служить верно
– он уронил лицо в ладони.
– П-пресветлая... Кажется, всё. Алесса, можешь подойти, не бойся. Я себя к-контролирую.
Перекатившись на спину, Вилль широко раскинул руки. Алесса подползла на четвереньках, ощупывая пол, прежде чем передвинуть руку: пещера плясала, как корабль в хорошую качку.
– Ты как?
Вилль перевёл на неё повеселевший взгляд.
– Забавно... Я и не думал, что пять суток способен болтать без передышки.
– Зачем?
– глухо спросила Алесса.
– Бессонница. Рассеянное внимание...
– Вилль сглотнул.
– Неспособность трезво мыслить и к-координировать... действия. Ты бы не смогла убить демона, будь я в силе. Лесь... Прости за то, что я тебя в это втравил. Надо было...
– Надо было оставить меня замерзать за воротами Северинга, иначе я бы сама втравилась.
– Да ну! А я-то целый год думал, что ты меня терпеть не можешь... Лесь? Алесса?!
Воздух пещеры стал жарким, как в печке. Алесса закрыла лицо вмиг вспотевшими ладонями. До сих пор она словно отстранённо наблюдала действие со стороны, а теперь вернулась в собственную шкуру. И осознание поразило в самое сердце.
– Я тебя убила, Вилль...
– Ох, дурра-ак!
– чуть замешкавшись, простонал аватар. Судя по звуку, ещё и по лбу себя хлопнул.
– Обними меня крепче и не отпускай.
Послышалась возня, перемежаемая натужным сопением, а потом Вилль подхватил девушку и, как есть, заковылял к тюфяку, при каждом шаге шипя сквозь зубы от боли в ушибленных о камень коленях. Если бы он и навернулся по пути, Алесса всё равно не разжала бы намертво сцепленных рук.
Какое-то время они молчали. Вилль, уткнувшись носом в макушку подруги, плавно покачивался, словно баюкая, а она слушала его спокойное, размеренное дыхание, и заболоченная Дорога Жизни, где каждый шаг заведомо неверен, медленно становилась твёрдой надёжной тропой, по которой теперь шли об руку двое. Может, не раз ещё путь разверзнется трясиной, оскалится горами, забурлит речным потоком, но главное - развилки недоверия и сомнений остались позади. Теперь вместе. Навсегда.
Всё хорошо, всё правильно.
"Интересно, а он узнал нас?" - мурлыкнула разомлевшая пантера.
Вилль заговорил мягко, вполголоса:
– Живя здесь, в Скадаре, я много думал о том, как вернусь и приеду за тобой в Северинг, что скажу при встрече. Представлял себе так и эдак, да всё не мог выбрать... А ты сама пришла ко мне... моя единорожка. Да, теперь я знаю, что это ты всё время была рядом в моих снах...
– Алесса шумно вздохнула, прижимаясь теснее, и Вилль помолчал, пережидая, покуда она устроится.
– Не сожалей ни о чём, Лесь, не сомневайся ни единой секунды. Ты всё правильно сделала, ты мне жизнь спасла. И нашим хозяевам - тоже. Больше всего на свете я боялся, что ты не решишься...