Образование Венецианской колониальной империи

Соколов Николай Петрович

Основателям ее не нужно было отличаться особым политическим глубокомыслием: схема ее была готова, — это было Иерусалимское королевство; ее надо было только несколько видоизменить и приспособить к условиям образования новой империи. Основы этой империи, доля участия в ней партнеров по грабежу были определены в мартовском договоре 1204 г. Разработка этого договора представляла собою дипломатическую подготовку образования на Востоке еще одной феодальной империи крестоносцев.

1. Мартовский договор 1204 г. и его реализация

Отдельные статьи этого договора группируются вокруг четырех вопросов: вопроса о венецианских привилегиях в пределах будущей империи, вопроса о разделе добычи, которую крестоносцы рассчитывали захватить в столице, вопроса об участии в организации управления и доли во власти, вопроса о территориальных правах участников похода.

Для венецианцев на первом плане стоял вопрос о их торговых привилегиях на территории империи. Они хотели сохранить их и приумножить. Это было достигнуто путем введения в договор такого пункта: «За нами (венецианцами) должны быть сохранены те преимущества и владения, которыми мы пользовались с давних пор (quos habere consueveramus), … и все интересы и права, как обеспеченные писанными документами, так и без таковых»… [1528] Это последнее — sine scripto — открывало

венецианцам самый широкий простор для самых разнообразных домогательств в сфере их исключительного положения в экономической жизни империи.

1528

FRA. DA., v. XII, p. 446.

В вопросе о разделе добычи венецианцы постарались обеспечить за собою львиную ее часть: из массы захваченных ценностей, в первую очередь им и крестоносцам должны были быть оплачены все виды задолженности по обязательствам императора Алексея IV, остальное должно было быть поделено поровну. По предварительным соображениям финансистов св. Марка это должно было составить для венецианцев три четверти всей добычи, тогда как на долю крестоносцев могла прийтись только одна четверть. Именно это соотношение и было записано в договор. [1529]

1529

Толкование текста этого пункта договора представляет известные трудности. Текст гласит следующее: De quo tamen havere nobis et omnibus venetis tres partes debent solvi pro illo havere, quod Alexius quondam imperator, nobis et vobis retinere debetis, donec fuerimus in ipsa solutione coaequales… (FRA. DA., XII, p. 446). Наше толкование основывается на том факте, что задолженность Алексея перед венецианцами была гораздо более значительной, чем перед крестоносцами, так как венецианцы согласились продолжить срок службы своего флота еще на один год за очень большую плату. Естественно, что они, в первую очередь, и должны были хлопотать о покрытии этой задолженности, а возможный избыток разделить в соответствии с договором, заключенным еще в Венеции, пополам.

Новая империя должна была получить выборного императора. Венецианцы несомненно с самого же начала решили отклонить от себя обременительную честь занятия этого ответственного поста, с которым была связана забота об обороне империи, но пожелали заполучить в свои руки нити церковного управления, которое никогда не было убыточным, но открывало широкие возможности разнообразного влияния не только на дела духовные, но и светские, — венецианцы во всяком случае надеялись на это. Они позаботились, поэтому, включить в договор пункт, в силу которого та из сторон, из среды которой не будет выбран император, получает пост Константинопольского патриарха. [1530] Избирательная комиссия по договору составлялась таким образом, что венецианцы с уверенностью могли рассчитывать на то, что будет избран угодный им кандидат на императорский трон. Она должна была состоять из 12 членов, по шесть представителей от каждой стороны, от венецианцев и крестоносцев. Имея в своем распоряжении половину голосов, легко было привлечь на свою сторону еще несколько человек из разноплеменного состава остальных шести членов комиссии, представлявших в ней интересы крестоносцев. Порядок голосования предусматривал получения кандидатом простого большинства, а при равенстве голосов дело должен был решить жребий. [1531]

1530

Ibid., р. 447.

1531

FRA. DA., v. XII, pp. 446, 447.

Вопрос о территориальных правах участников похода был разрешен таким образом: император, на котором, в первую очередь, лежала забота об обороне империи, должен был получить одну четверть всего ее состава, остальные три четверти подлежали разделу между крестоносцами и венецианцами поровну. Так родился знаменитый титул дожей — «владыка четверти и полчетверти Византийской империи». Этот принцип раздела распространялся также и на столицу, но в доле императора нарочито были указаны дворцы Влахернский и Буколеон. [1532] Все участники раздела должны были принести за свои владения ленную присягу императору, — империя мыслилась как единое феодальное целое. Однако эта идея уже в самом договоре компрометировалась оговоркой: от обязанности ленной присяги освобождался дож венецианский. Этот пункт смягчался, правда, дополнительной оговоркой, что свобода от ленной присяги распространяется только на самого дожа, но не на тех лиц, которым ему заблагорассудилось бы уступить свои владения. [1533] Это условие венецианцы несомненно приняли с твердым намерением никогда его не выполнять, что они в дальнейшем и делали.

1532

Ibid., p. 447.

1533

Ibid., p. 448. Встречающееся иногда в исторической литературе утверждение, что венецианцы по договору с баронами не были обязаны ленной присягой императору, (например, у Люшера в цит. соч., стр. 211 и след.) основано на недоразумении.

В отношении вопроса о территориальном разделе была принята только общая, принципиальная установка. Детали раздела должны были быть определены позднее, когда новая империя была бы уже не проектом, а фактом. Эту работу должна была провести комиссия из 24 членов, избранных также на паритетных началах. [1534] Исключение составляла доля забаллотированного кандидата на императорский трон. Он должен был получить малоазиатские провинции и остров Крит. [1535]

1534

Ibid., p. 447.

1535

Villehardouin, р. 84. По свидетельству Вильардуэна это решение было принято в связи с предстоявшими выборами императора. В тексте договора этого пункта нет. У. Миллер предлагал читать интересующее нас место у Вильардуэна не как isle de Crete, a как isle de Crece. Основанием для такой корректуры он считает то обстоятельство, что Бонифаций выводил свои права на Крит из обещаний и уступок Алексея, ему будто бы сделанных последним. Нам думается, что Миллер здесь неправ, равно

как и вдохновившая его работа Баротто. Если бы Бонифацию, действительно, достался не Крит, а Пелопоннес, то совершенно непонятно, как могли согласиться венецианцы включить Пелопоннес в состав своих владений, если он уже принадлежал Бонифацию. Мы думаем, что текст Вильардуэна в этом месте должен быть сохранен в его обычном чтении (У. Миллер, цит. соч., стр. 27).

Легко видеть, что договор был делом венецианских рук, так как именно венецианские интересы он обеспечивал наилучшим образом.

Торговые привилегии, исключавшие такие привилегии всех других лиц и народов, получали только венецианцы. Крестоносцам они, впрочем, и не были нужны. При разделе награбленной добычи им должна была принадлежать львиная доля. В вопросе организации управления империей они сохранили за собою, как им казалось, важный по своему политическому значению и доходный пост Константинопольского патриарха. В воображении венецианских политиков, возможно, возникал образ восточного папы, которого они будут держать в своих руках. Правда, горькие разочарования ждали венецианцев в этом вопросе, но сделалось это ясным только значительно позднее. План территориального раздела также, в первую очередь, обеспечивал венецианские интересы. Будучи прекрасно осведомлены о размерах и действительной протяженности империи, зная экономику отдельных ее районов и областей, учитывая значение отдельных ее городов и портов, венецианцы надеялись при предстоящем детальном разделе использовать невежество «крестоносных болванов» и выкроить себе самые лучшие части византийского наследства. И действительно, в позднейшем договоре «О разделе империи» они усердно снабдили императора и крестоносцев целым рядом областей, уже давно не находившихся в распоряжении империи [1536] , чего они постарались избежать при определении собственной доли в территориях Византии. Наконец, идея поставить владения дожа в особые условия по отношению к императору, мысль о превращении их в экстерриториальные владения внутри новой империи, мысль о слиянии их в одно целое с остальными венецианскими владениями и сферами влияния открывала перспективу создания собственной колониальной империи.

1536

В качестве примера можно указать на такие области, как Тарс в доле императора, или Прилеп в доле крестоносцев (Provincia Tharsiae…, provincia Prilapi).

Из всего этого с полной ясностью следует, что договор лил воду, главным образом, на венецианскую мельницу.

Договор этот, как и предшествовавшие соглашения, крестоносцы и венецианцы должны были представить на утверждение папы.

Таков был план основания новой империи. Мы теперь должны рассмотреть, как протекало его выполнение.

Первоначальной задачей при осуществлении этого плана встал практически вопрос о разделе добычи. Крестоносцы грабили город несколько дней, по меньшей мере с 13 по 15 апреля. Прелаты, высокие бароны, венецианская знать, простые рыцари и солдаты соперничали друг перед другом и в деле разгрома Восточной столицы. «Были разгромлены не только церкви, но бесстыдно разбиты и раки, в которых покоились мощи святых; золото, серебро и драгоценные камни при этом захватывались, а сами мощи ставились ни во что», — повествует анонимный каноник Лангрского капитула. [1537] «Такой огромной, знатной и богатой добычи, — рассказывает Робер де Кляри, — не было захвачено ни во время Александра, ни во времена Карла Великого, ни до этих событий, ни после них». [1538] Новгородская летопись в свою очередь отмечает: «Иные церкви в граде и вне града, и монастыри в граде и вне граде пограбиша все, им же не можем числа ни красоты их сказать». [1539] Вместо организованного ограбления города, которое намечалось по договору, возникли тенденции индивидуального расхищения его богатств. [1540] Потребовались суровые меры, чтобы приостановить развитие этих тенденций и заставить сносить награбленное в специально для этого отведенное помещение [1541] , «всю добычу нашу мы снесли в одно место, — рассказывает автор „Константинопольского погрома“, — и наполнили ею три огромных башни». [1542]

1537

Exuviae, p. 38.

1538

Robert de Clary, p. 64.

1539

Полн. Собр. Летоп., т. III, стр. 28.

1540

Robert de Clary, pp. 64, 65.; Ernoul et Bern, le Tres Последний источник, враждебно настроенный по отношению к венецианцам, нарочито подчеркивает, что пальма первенства принадлежала здесь этим последним: et cil qui plus emblerent, ce furent li Venissiens, qui le portoient par nuit `a lor n'es (p. 375).

1541

Villehardouin, p. 64.

1542

Devastatio Constantinopolitana, p. 92.

Далеко не все, что было награблено, поступило в общий фонд раздела, но и то, что удалось собрать, поражало своим богатством жадную толпу западных грабителей. Трудно оценить размеры этой добычи. Наши источники определяют долю, полученную каждым пехотинцем, в 5 марок, клириком и щитоносцем — в 10 марок, рыцарем — в 20 марок. [1543] Венецианцы будто бы предлагали крестоносцам за их долю в добыче 400 тыс. марок, или более полутора миллионов византийских золотых. [1544]

1543

Ibid., p. 92.

1544

Villehardouin, p. 60. Стоимость марки анонимным автором «Константинопольского Погрома» определяется в 4 перпера (цит. соч., стр. 78).

Раздел протекал не без споров и затруднений. Это было совершенно естественно, — ведь приходилось делать оценку самым разнообразным предметам, многие из которых представляли собою уникальные вещи. Для удобства раздела крестоносцы превратили в слитки целый ряд художественных изделий, похищенных в городе. Кое-что венецианцам удалось сохранить в целости, — такова, например, знаменитая квадрига, украшавшая константинопольский ипподром, а с этого времени и до сих пор украшающая площадь св. Марка.