Обреченная быть счастливой
Шрифт:
– Так, так, что тут у нас, Лебедева решила, что может опаздывать на работу, - Федя вышел в приемную.
– Я надеюсь, вы понимаете, что это не приемлемо в моей фирме. У вас есть объяснение своего опоздания.
– Я проспала, - жалобно пропищала я, но тут Жанна подала свой голосок.
– А ты старайся спать пораньше ложиться, а не кувыркаться с мужиками до утра.
От ее реплики волна такой ярости накатилась на меня, но я сдержалась, увидев какое жесткое стало лицо у Феди.
–
– рявкнул Жаров и исчез в кабинете, а стервочка-Жанна с улыбкой победителя направилась к своему столу.
– Ну и противная же ты, Жанна, - ничего не выражающим голосом сказала я и уставилась в пустоту.
День был до того неудачный, что я делала опечатку за опечаткой, и мне то и дело возвращали на переделку документы, даже Олег Валерьевич с тревогой поглядывал на меня. А как Жанна старалась достать меня: то она промурлычет, что-то Жарову по селектору, то расскажет мне, как бы невзначай, какой он замечательный. Я старалась не смотреть на нее и не слушать, но ее ядовитые шпильки в мой адрес долетали до меня, пробивая мое, с трудом восстановленное, равновесие. Видимо, этого ей было мало, она, покачивая своими сногсшибательными бедрами, прошествовала ко мне и, облокотившись на мой стол руками, прошептала так тихо, что только мне было слышно.
– Ну что. Лебедева, неужели ты думала, что такая дешевая шлюшка как ты сможет заполучить его?
– Куда уж мне до такой профессионалки как ты, - огрызнулась я и попала точно в цель, Жанна разъярилась.
– Ты всерьез решила, что он женится на такой как ты, да еще с ублюдком на руках.
Когда меня оскорбляют, то это такое дело, но когда затрагивают мою обожаемую Тори, пощады не ждите! И тут со всей силой я залепила ей такую пощечину, от которой она пошатнулась, но тут же разрыдалась, и к моему ужасу побежала прямо в объятия к Жарову. Воистину Федя появляется в самые ненужные моменты.
– Лебедева!
– рявкнул мой грозный босс, так что стены задрожали.
– Я жду ваших объяснений и извинений перед Жанной.
Я молчала не в силах наблюдать, как он утешает «несчастную» жертву насилия, а та, словно лиана, обвилась вокруг него с язвительной улыбочкой.
– Я жду!
– Вы не дождетесь от меня объяснений, а что касается извинений, то мне не за что извинятся! Если бы все можно было вернуть, то я бы сделала все так же!
– гордо ответил бунтарь внутри меня.
– Даю вам время до вечера. Жанночка пойдем приложим лед к твоему лицу, - и он увел ее, заботливо поддерживая, словно, тяжело больную.
Это был удар ниже пояса, и Федька нанес его так, что сил бороться и доказывать ему что-то, просто не было. Мы были знакомы с детства, и он знал, что я ни разу в жизни не подняла ни на кого руку, а он предположил самое худшее и заранее вынес свой приговор – виновна!
Я больше не могу работать с ним, каждый день находиться на вытянутой руке от него и не иметь право прикоснуться, разгладить складочку между его бровями, когда он напряжен. Это стало мукой, а сегодняшнее представление, устроенное Жанной, доказало, что Жаров ко мне равнодушен. На мне, наверное,
У меня туман стоял перед глазами, когда я постучалась к Олегу в кабинет.
– Олег Валерьевич, можно войти, - мой голос звучал глухо.
– Лиличка, заходи, я тоже хотел с тобой поговорить, а что у тебя?
Я протянула ему заявление об увольнении. Он пробежался по нему глазами и, не веря, посмотрел мне в лицо.
– Ты хочешь уволиться? Но ты ведь всего месяц работаешь. А какая причина?
– Там указано.
– По личным обстоятельствам, по каким таким обстоятельствам?
И тут моя плотина слез прорвалась и я зарыдала, громко всхлипывая. Бедный Олежек подскочил со стула, не зная, что делать, начал наливать воду в стакан, но его руки так дрожали, что он оставил эту затею.
– А я ведь даже не успела поздравить вас с рождением сына, - зарыдала я еще пуще, - и все этот Жаров, черт его возьми.
– Он тебя обидел?
– забеспокоился Олег.
– Нет.
– Может, оскорбил как-то?
– Нет.
– Тогда я ничего не понимаю, - директор по кадрам как подкошенный упал на свой стул.
– Давай мы успокоимся, и ты мне все расскажешь?
Я выпила стакан воды и почувствовала себя немного лучше.
– Давай сначала, - потребовал Олег Валерьевич.
– Я уже успокоилась, правда, извините, мне так неловко, - когда слезы застилали глаза было проще, а сейчас краска стыда стала заливать мне лицо.
– Вы подумали, что я истеричка, да?
– Ничего подобного, ты действительно хочешь уволиться?
– Да. Я устала от неприязни Федора Андреевича, от его постоянных нападок. Я каждый день возвращаюсь домой как выжатый лимон.
– Ты действительно неважно выглядишь. Но не руби с плеча, давай поступим так: ты возьмешь несколько дней отпуска, хорошенько отдохнешь, подумаешь. Ты ведь понимаешь, что должна еще две недели отработать, и когда выйдешь на работу, тогда и скажешь свое решение. Если ты передумаешь, мы просто порвем это злосчастное заявление, договорились?
– Спасибо, я действительно нуждаюсь в отдыхе, но вряд ли что-то изменит мое решение.
– Кто знает, а сейчас я тебя отпускаю домой, сегодня среда, увидимся ну, скажем в понедельник, хорошо? – я кивнула, - вот и отлично, уж очень не хочется терять хороших сотрудников.
Было всего два часа дня, когда я добрела домой. Тори нужно было забирать в шесть, поэтому я свалилась на диван и дала волю слезам. Я понимала, что теперь мы уже и в Киеве не можем жить, было такое ощущение, что нам вообще нигде не было места, через две недели нам снова придется отправляться в путь. Ох, как же это все осточертело.