Обреченная быть счастливой
Шрифт:
С трудом заставив себя подняться с дивана, на котором пролежала два часа плашмя, я доковыляла на кухню и выпила крепкий кофе. Он привел меня в чувство, но не настолько, чтобы жизнь стала прекрасной. Возвращаясь из садика, Тори скакала вокруг меня как зайчик, рассказывая о своих проделках и друзьях. Вот бы мне быть столь беззаботной и энергичной!
Я понимала, что скоро мне придется искать новое жилье или вообще переехать в другой город, где все повторится сначала. Так почему же мы нигде не можем найти кусочек, совсем маленький, самого
Мне вспомнилась песня Алены Винницкой про луну: она всю жизнь плывет по небу одна и ожидает чуда. Так и мы с Тори, словно эта луна, одинокие в этом мире, все время ждем, что нам улыбнется судьба и укроет своей благосклонностью, продолжая бесконечный путь.
Тяжелее всего для меня было снова терять Федю, но уже не как друга, а как возлюбленного, желанного мужчину. Видно на мне такая карма лежит - без счастья, без любви прожить эту бессмысленную жизнь. Однако одно я знала точно: моя дочь будет счастлива! Я сделаю для этого все возможное.
Пока Тори мирно спала в своей кроватке, которую ей скоро придется покинуть, я искала в журналах, газетах, всевозможных информационных буклетах жилье и работу. Требовались все: от кондукторов до почтальонов, но никак не юристы, с таким мизерным опытом работы, какой был у меня. Правда, был большой спрос на секретарей, но их зарплата была столь маленькой, что денег даже на снятие одной комнаты в квартире не хватит. Оказалось, что кондуктора зарабатывали больше и к своему ужасу я стала думать и о такой работе.
На следующий день я позвонила, и как ни странно, договорилась выйти на новую работу через две недели кондуктором в трамвае, но квартиру или даже комнату найти за деньги, которые я могла выделить на нее, не нашла. Мне казалось, что Федя вряд ли бы выгнал нас со своей квартиры, но знать, что он когда-то спал на этом диване, купался в ванне, было не выносимо. Никогда не знаешь наперед, кого полюбишь, а кого возненавидишь, но его жаркие глаза не давали забыть о себе, возникая передо мной в самые неподходящие моменты.
Есть такая поговорка: где тонко, там и рвется. Так и у меня: чем меньше денег, тем больше их нужно. В холодильнике продукты таяли на глазах и ничего не оставалось, как отправиться на рынок. Со мной такого никогда не было, но мне приходилось выискивать дешевое, торговаться за каждую копейку. Сделать это, когда перед тобой стоит бабушка, продавая несчастный пучок петрушки, было просто немыслимо, но именно у такой дряхлой старушки я и нашла приют. Она стояла в конце рынка, торгуя вязаными носками, салфеточками и еще чем-то, но меня привлекла табличка, висевшая на ее шее: «Сдам жилье, недорого». Не задумываясь, я спросила, где и за сколько она может сдать комнату мне с дочерью.
– Всего за двести долларов, деточка, - ответила старушка, - это недалеко в частном секторе.
Сначала
– Знаю, доченька, что это выглядит ужасно, но я прожила здесь больше десяти лет, а потом меня забрала к себе дочь и вот мой дом пустует уже год, - рассказывала старушка. К моему удивлению ключ беззвучно повернулся, дверь легко поддалась и мы проникли в малюсенький коридорчик.
– Я долго не соглашалась переехать, поэтому дочь с мужем помогли мне лет пять назад поклеить обои, привести домик в порядок.
Мы оказались в комнате, которая была столь мала, что в ней помещались лишь диван, тумбочка и стул. Вторая комнатка была еще меньше, как маленький коридорчик, но с небольшим окошком. В ней стояла кровать на сетке, такие делали еще, наверное, лет сто назад на ней лежал матрас, а возле окошка прижался маленький столик и стул.
Кухня была почти два на два метра, в ней могли находиться сразу не больше двух человек. В углу я увидела раковину, холодильник «Донбасс», газовую плиту, еще древнее этого дома и, я не поверила своим глазам печь, да, да именно, печь, которую использовали для обогрева дома.
В принципе нам это подходило. Все было убого, но вполне пригодно для жилья. Садик находился близко, и даже вдалеке я различала дом, где мы еще жили.
– Это нас устраивает, - сказала я бабушке, - но я не понимаю, почему такая цена?
– Это как раз то, к чему я хотела уже перейти, - старушка смутилась, - понимаете, за неуплату у меня отрезали газ и отключили горячую воду.
– Но…
– Электричество в полном порядке, я дам вам электрическую плитку совершенно новую на две конфорки, воду можно греть, а зимой я топила печь, так что не замерзнете.
В ХХI столетии топить печь! Но какой я имела выбор - или платить в четыре раза больше или приспособиться к таким условиям.
– Я согласна, - вымученно улыбнулась я, - когда можно въехать?
– За три-четыре дня я вымою все, повешу новые шторки, добавлю кое-какие вещички, которые увезла, чтоб не украли. Но вы не переживайте, у нас хороший район, таких случаев почти не было, просто когда дом пустует, то это привлекает - легкая нажива, сами понимаете.
Я промолчала, не сказав, что вряд ли тут есть чем поживиться. Всего за день по счастливой случайности я нашла дом и работу, хоть какую-то, но и на том спасибо. Осталось пережить две недели, постоянно находясь в поле притяжения Жарова, а потом мы исчезнем из его жизни, так же как и появились.