Обрести себя
Шрифт:
– Я живу на втором этаже. Звонить надо три раза. Знаешь, Соня, как мне с хозяйкой повезло! Анна Павловна, чудесная женщина и относится ко мне, как к дочке, а кто я ей, никто?! А так представь себе, как бы мне домой возвращаться. Тошно мне Сонечка. Очень тяжело. Это пока я с тобой, еще куда ни шло…
– Таня, прекрати! Я же тебе сказала, что все утрясется. С хозяйкой тебе действительно, повезло, а вот мне не очень. Бабка вроде ничего, когда трезвая, а как выпьет, так начинает про жидов бурчать, которые во всем виноваты. Знаешь Таня, я на нее не
Они стояли у Таниного дома.
–Ладно, Таня, ты давай, держись и под машины больше не кидайся, хорошо? Созвонимся. Ну, я пойду.
Соня повернулась и пошла по улице. Таня молча смотрела ей в след.
– Если бы не она, – подумала Таня, там, на дороге, мои проблемы бы и закончились.
Анна Павловна встретила ее в дверях комнаты.
– Танечка, деточка, я должна попросить у тебя прощение! Это крайне непорядочно с моей стороны, но я прочитала твое письмо. Ты уронила его на пол. Я подняла и прочитала.
Анна Павловна протянула Тане конверт.
– Вот, Танечка. Ты меня прости, как-то так получилось… Я поняла, что твой Дима…
– Он уже не мой, Анна Павловна.
– Господи, Танечка, извини меня бога ради.
– Я вам Анна Павловна честно скажу. Он меня не бросил, он меня предал! Я примерно месяц назад узнала, что я по рождению еврейка. Всех евреев расстреляли, а меня мама и тетя Поля спасли и вырастили, как родную. Мне тетя Поля после маминой смерти все рассказала. Я ему, как родному, честно написала, а он за карьеру свою испугался. Он в военно-дипломатической академии учится. Вы, ведь Анна Павловна знаете, что это такое?
– Да, Танечка, знаю. Там военных разведчиков готовят.
– Так вот, – продолжила Таня, там всех курсантов чуть ли не рентгеном просвечивают. Вот он, наверное, и испугался, что всплывет…
Таня посмотрела на Анну Павловну. Женщина побледнела, выпрямилась и смотрела на нее таким взглядом, которого ранее Тане видеть не доводилось.
– Таня, – сказала Анна Павловна, я, как потомственная русская интеллигентка, скажу тебе прямо. То, как он поступил-это низко, мерзко и подло. Мой муж, Евгений Георгиевич, был человеком чрезвычайно порядочным. Он бы этому Дмитрию руки не подал. Впрочем, таких как мой муж мало осталось. И еще я хочу тебе сказать, Таня, что твоя мама и тетя Поля-святые люди. Уж я то знаю, как они рисковали, когда тебя спасали. Ты свою тетю Полю не забывай!
– Что Вы, Анна Павловна, как можно?!
– А я и не сомневалась! Ты, Танечка, очень хороший и порядочный человек. Я сердцем это чувствую.
Таня молча обняла Анну Павловну, прижалась к ней.
– Ничего, моя деточка, ты поверь мне, все хорошо будет, – тихо зашептала ей на ухо Анна Павловна и стала нежно гладить ее по голове.
– Вот, что Танюша, давай ка вечерять будем.
Они поужинали в тишине. Каждый думал о своем.
– Анна Павловна, я вам показать что-то хочу, – сказала Таня, когда они закончили
Таня достала из сумки бумажный пакетик, в котором хранила кулон, осторожно развернула его и положила на стол. Анна Павловна одела очки, взяла в руки, поднесла к свету и стала его рассматривать.
– Удивительная работа! – сказала она. Явно большой мастер делал. Как он виноградную лозу смог изобразить?! Просто потрясающе! А в центре звезды-две буквы еврейские. Как он их искусно сделал! Это Танечка, наверное, первые буквы твоей фамилии и имени. Держи и храни! Это вещь святая.
– Да, Анна Павловна. Я когда все узнала от тети Поли, ходила туда, где евреев расстреливали. Страшное место. Только заброшенный памятник и лес кругом. Под ним, наверное, вся моя семья лежит. Постояла я там, поплакала.
– Правильно сделала, Танюша. Помянула невинно убиенных. А вот мой Женя и товарищ его Яков, вообще могилы не имеют и некуда мне пойти и помянуть их. Ничего Танечка, я пока жива, бороться за честное имя мужа буду, до последнего вздоха буду, пока правды не добьюсь!
Вечер прошел незаметно. Таня сидела за столом. Она пыталась проверять тетради, но на душе было тяжело и муторно.
– Как он так мог?!
Эта мысль терзала ее и не отпускала.
Когда они легли спать, Анна Павловна услышала, как из-за ширмы, за которой была кровать Тани, раздается тихий плач.
Глава шестая
Весна наступала по всем фронтам. Снег бурно таял. Повсюду были лужи, ручьи текли по тротуару и обочинам дорог. Районы строительства превратились в непроходимое болото. Люди с трудом обходили строящиеся дома по проложенным деревянным мосткам.
В один из последних дней апреля, Таня, вернувшись домой из школы, застала свою хозяйку в крайнем волнении.
– Танечка! – Анна Павловна быстро шагнула девушке навстречу.
В руках она держала большой распечатанный конверт.
– Что это, Анна Павловна?
– Это значит, деточка, что у меня появляется новая надежда. Генерал Алтуфьев сообщает, что он получил повышение. Теперь он генерал-лейтенант, служит в Генштабе и, самое главное, он пишет, что смог найти новые документы, подтверждающие невиновность моего мужа и Якова Зарецкого. Он меня и Софью приглашает на встречу, которая состоится, представляешь себе, в пятницу 7 мая в Москве у него в кабинете.
Анна Павловна не выдержала и заплакала, закрыв лицо руками. Таня обняла ее.
– Вот видите, Анна Павловна, я ведь вам говорила…
– Подожди, Танечка, еще рано радоваться. Алтуфьев просто приглашает нас, чтобы мы подписали соответствующие документы. Но, ты понимаешь, в такой день! Это знак господний! Видишь, Таня, есть еще честные и порядочные люди! Я ему так и скажу! Несмотря на несправедливость, легче жить, когда знаешь, что есть такие, как он. Сколько времени прошло, а он помнит, не забыл! Не предал память Евгения Георгиевича.
Анна Павловна молитвенно сложила ладони.