Обретая надежду

Солсбери Дж. Б.

Она топает вверх по ступенькам, волоча за собой грязную простыню.

— Это нечестно.

В этом мы согласны. Жизнь, конечно, несправедлива.

Дав Эллиот указания воспользоваться ванной в моей комнате, чтобы вымыть руки, я отнес простыню в стиральную машину и сушилку в коридоре — и жалею, что не подождал с этим. Душ в ванной в коридоре включен, и я слышу, как вода стекает с тела Эшли. Она моет голову? Моя кровь вскипает, делая мои яйца тяжелыми, а член пульсирующим.

Поэтому я начинаю стирку быстрее,

чем когда-либо начиналась любая стирка за всю историю существования человечества, и бегу на кухню, чтобы сунуть лицо в морозилку.

У меня никогда не было так мало самоконтроля. Даже когда я встретил Мэгги.

У нас не было секса до того, как мы поженились, и всякий раз, когда наши поцелуи становились слишком интенсивными, у меня не было проблем с отступлением. Что такого есть в Эшли, что заставляет меня чувствовать, будто я не контролирую свое собственное тело? Если бы у меня когда-нибудь была привилегия прикоснуться к ней, я был бы бессилен остановиться. Ей пришлось бы отступить, и, конечно, я бы выполнил ее желания, но сам я бы не смог… О чем, черт возьми, я думаю?

— Жарко?

Я вздрагиваю от звука голоса Эшли позади меня. Будучи застигнутым с лицом в морозильной камере, я медленно отступаю назад и закрываю ее.

— Немного, да.

«Не смотри на нее, не смотри…»

Черт. Я посмотрел.

На ней черное платье, такое обтягивающее, что кажется частью ее кожи. Верх с низким вырезом, низ короткий, а сапоги до бедра привлекают внимание к длине ее ног. Но, несмотря на все это, это даже не самые сексуальные вещи в том, как Эшли выглядит сейчас. Я пользуюсь возможностью, чтобы изучить ее, пока она роется в своей сумке с полотенцем, обернутым вокруг головы, и без капли косметики.

С чистым лицом она даже красивее, чем я думал.

— Выглядишь великолепно, — тихо говорю я.

Глядя на ее профиль, я вижу, как взгляд девушки перемещается с сумки на место перед ней, уголки ее губ слегка приподнимаются, и, если не ошибаюсь, то ее плечи слегка опускаются, как будто мой комплимент освободил ее от напряжения.

— Спасибо.

Пока все не стало слишком неудобно, я поворачиваюсь и роюсь в холодильнике в поисках ужина, радуясь, когда слышу, как ее каблуки удаляются по коридору.

Эти чувства, которые я испытываю к Эшли, неприемлемы!

Я просто понятия не имею, как от них избавиться.

ГЛАВА 12

ЭШЛИ

— Ты зараза. — Я открываю дверь дома Бена, чтобы впустить свою бывшую лучшую подругу. После того, как два дня назад Бетани бросила меня разбираться с судьей Дредом в школе Эллиот, вчера она тоже не пришла, так что ее понизили до полу-подруги.

Она проходит мимо меня, смеясь.

— Злись сколько

хочешь, но доказано, что лучший способ чему-либо научиться — это делать, а как ты собиралась учиться, если только…

— Я перестала слушать где-то на «научиться». — Я использую воздушные кавычки для последнего слова и закрываю дверь, чтобы занять свое место на диване, где мы с Эллиот смотрим диснеевскую «Принцессу и лягушку».

— Что полностью подтверждает мою точку зрения, — бормочет Бетани и садится по другую сторону от Эллиот, которая быстро улыбается ей. — Вы двое похожи на зомби, уставившихся в телевизор, как будто это мозги. — Она щекочет Эллиот.

Малышка со смехом отталкивает ее руки.

— Остановись. Рэй только что умер.

Бетани преувеличенно хмурится.

— Ой, мои извинения. — Бетани поворачивается на диване лицом к нам. — Ты сделала свою домашнюю работу перед тем, как начала смотреть фильм?

— Нет, — рассеянно отвечает Эллиот, в то время как маленькое тельце светлячка Рэя опускают в болото.

— Сделаю позже.

— А как насчет твоего научного проекта? — спрашивает она.

Эллиот, кажется, не слышит ее, ее глаза прикованы к телевизору.

Бетани не говорит ни слова, вскакивает, нажимает кнопку включения телевизора и не реагирует на наши ошеломленные протесты.

— Это полный трэш, — говорю я.

— Эй! Все почти закончилось! — говорит Эллиот своим голосом «я-вот-вот-сойду-с-ума».

— Отлично, тогда ты сможешь досмотреть его после того, как сделаешь домашнее задание. — Парой уверенных взмахов запястья Бетани показывает ребенку встать. — Давай, сядь и покончи с этим. Ты знаешь правила.

— Эшли не заставляет меня делать домашнее задание, — бормочет Эллиот, топая к кухонному столу.

Она права. Я не заставляю. Домашнее задание в первом классе — это ерунда. Что они могли бы дать детям для занятий дома? Рисовать?

— Эллиот, Эш учится быть лучшей няней на свете, и ты должна помочь ей в этом. Когда должно быть сделано домашнее задание?

Эллиот плюхается на стул за кухонным столом, как будто у нее отнялись все кости в теле.

— После школы и перекуса.

— Вот именно. И тебе не разрешается смотреть телевизор, пока оно не будет готово, верно?

Она не отвечает.

— Таковы правила. Так что давай разберемся с тем домашним заданием, которое у тебя есть, а потом сможешь вернуться к своему фильму. Хорошо?

Именно поэтому Бетани намного лучше разбирается в этих нянькиных штучках, чем я. Не думаю, что все, чему я научилась в школе, стало полезным для меня во взрослом возрасте. Работая в баре, я не пользуюсь случайными фактами о Гражданской войне или Льюисе и Кларке. Я использую дерьмовую грамматику, как и все остальные. Люди практически говорят текстовыми сокращениями. Пасиб. Хз. ЛОЛ.