Обретая надежду

Солсбери Дж. Б.

— Тебе это не понравилось. — Опять же, это не вопрос.

— Нет.

Он хмыкает и смотрит на кирпичное здание напротив нас.

— Мне тоже не понравилось.

Это привлекает мое внимание. Я говорю себе не придавать этому значения. Говорю себе, что Бен просто хороший парень, и это связано не столько со мной, сколько с его чувствами к женщинам в целом.

— Не все люди так благородны, как ты, Бен Лэнгли.

Он качает головой и возвращается к изучению своих ботинок.

— Если бы ты только знала…

Теперь

я наклоняю голову, чтобы увидеть его лицо.

— Хочешь сказать, что это не так?

— Ох, Эш… — Он слегка улыбается. — Я думаю, что от пива у меня развязывается язык.

— Мне нравится, как это звучит. — Я заговорщически потираю руки. — Рассказывай. Я хочу услышать все твои глубокие, темные секреты.

Мы немного смеемся, и мужчина откидывает голову к стене, чтобы посмотреть на беззвездное небо. Несмотря на то, что я на каблуках, он намного выше меня. В нем должно быть больше шести футов, может быть, шесть футов два дюйма.

Я поворачиваюсь к нему лицом, прижимаясь плечом к стене. Мужчина замечает это, и поворачивается ко мне, подражая моей позе. Я скрещиваю руки на груди, и он делает то же самое.

— Только один, Бен. Расскажи мне один свой темный секрет. Я должна знать, что за всей этой добродетелью скрывается немного бунтарства.

— Больше, чем немного.

Я чувствую, как у меня отвисает челюсть.

— Что?

Он смеется.

— Это тебя удивляет?

— Эм, да! Я имею в виду… ты — Бен Лэнгли. Ты — пастор Бен Лэнгли.

— Я все еще мужчина, — говорит он своим глубоким голосом.

Я втягиваю воздух, ожидая в бешеном предвкушении.

— О, ты должен мне рассказать. Только один. Или, еще лучше, дай мне угадать.

— Это должно быть интересно. — Его взгляд не отрываются от моего. — Попробуй это сделать.

— Хммм… — Я провожу языком по нижней губе. — Ты не ставишь свою продуктовую тележку обратно в загон после покупок.

— Что это за монстр, который не ставит тележку на место?

— Хорошо, значит, не это. Хм… О! У тебя есть неоплаченный штраф за парковку.

— Нет. Никогда не было штрафов за неправильную парковку.

Я закатываю глаза.

— Шокирующе.

— Ты ужасна в этой игре.

— Дай мне попробовать еще раз! Хм, давай посмотрим… ты прокрадываешься на другой фильмом после того, как тот, за который ты заплатил, закончился?

— Никогда этого не делал, нет.

— Даже в детстве?

— Особенно в детстве.

— Хм. Взял больше одного образца в «Костко»?

Бен качает головой.

— Украл полотенце из отеля?

— Я бы никогда этого не сделал.

— О боже, серьезно? Как ты вообще можешь называть то, чем живешь, жизнью, если никогда не нарушал ни единого правила?

Он не отвечает, просто задумчиво смотрит на меня.

Я опускаю руки по швам.

— Всё. Я сдаюсь. Ничего не могу придумать. Ты действительно святой, не так ли?

— Хочешь

правду?

— Ты способен сказать ложь? Потому что, честно говоря, в этот момент я бы солгала. Ты просто такой… идеальный.

— Это не так.

— Так и есть!

— Эш… — Выражение его лица становится серьезным, и его взгляд опускается на мои губы.

— Что? — выдыхаю я.

— Ты бы все еще считала меня святым, если бы я сказал, что думаю о том, чтобы поцеловать тебя?

Я моргаю, уверенная, что неправильно его поняла.

— Нечего сказать, да? — Он не улыбается.

— Ты можешь эм… можешь, пожалуйста, повторить?

Мужчина придвигается ближе, или, может быть, я придвинулась ближе к нему. В любом случае, сейчас мы почти соприкасаемся.

— Я провел много часов, думая о том, каково было бы поцеловать тебя. Все еще считаешь меня святым?

— Почему бы тебе это не сделать?

— Что? — Кажется, он искренне удивлен этим. Глупый, глупый мужчина.

— Может быть, если ты это сделаешь, то поймешь каково это и тогда перестанешь думать об этом.

Он хмуриться, а взгляд твердо прикован к моим губам. Я подхожу ближе, пока не чувствую тыльной стороной ладоней его обтянутые джинсами бедра. Мой пульс учащается, страх перед его отказом — яркое предупреждение о том, что я никогда не забуду и не смирюсь с тем, что меня отверг такой красивый и хороший человек, как Бен.

— Ты такой высокий. — Откидываю голову назад, чтобы посмотреть на него снизу вверх. — Если хочешь поцелуя, тебе придется спуститься за ним.

Бен моргает и наклоняется. Опускает руки по бокам, и я ожидаю почувствовать его крепкую хватку на своих бедрах, но жар его ладоней так и не приходит.

— Я не должен, — шепчет он так близко, что я чувствую жар его дыхания, запах сладкого пива на его языке.

Я скольжу руками вверх и хватаю его за рубашку на талии. Мой разум кружится от пьянящего сочетания похоти и возбуждения. Облизываю губы. Его темные глаза вспыхивают огнем, и в этот момент я понимаю, что Бен потерялся в своих низменных инстинктах. Голос в его голове, говорящий, что он должен уйти, был заглушен этой связью между нами.

Он двигается. Опускает голову. Я закрываю глаза и чувствую прикосновение его губ к моим. Такое мягкое, нежное, словно перышко у моего рта. Сладкое. И даже близко недостаточное.

БЕН

Я сжимаю руки по бокам, чтобы они не дрожали. Не тряслись от страха или нервозности… или нужды. Я сдерживаю свое желание притянуть девушку к себе, прижать ее нежное тело к своему, пригвоздить ее к стене, чтобы она не ускользнула.

Мои вены наполняются опасным коктейлем желаний, и я уступаю, совсем немного, единственной вещи, о которой не мог перестать думать всю ночь. Целовать Эшли.