Обретение
Шрифт:
— Когда умер Каллен, — сказала она, — мне казалось, что это убьет меня. Но, как видишь, ничего не произошло.
— У тебя все по-другому, — сказал он.
— Почему?
Роман молча отвернулся.
— Ну поговори же со мной, Роман! — молила его Китти, но он упорно глядел в сторону.
Все эти годы они всегда могли поговорить — даже тогда, когда не понимали друг друга, — и теперь его молчание было для нее невыносимым. Она опустилась на колени перед его стулом.
— Ради Бога, Роман! Нет — ради себя самого… ради меня… — слезы
— Оставь это, Китти! — взорвался он; глаза его, иссиня-черные от горя, засверкали.
— Нет, не оставлю! Разве я не любила ее?
Он, скорчив болезненную гримасу, процедил сквозь зубы:
— Да… Господи, да, я знаю! Но ведь не ты привезла ее в эти края на верную смерть!
Китти тяжело задышала: вот оно в чем дело…
Она обеими руками обхватила его широкое крепкое запястье:
— Ты всегда казнил себя и клял, Роман Джентри, но сейчас, по-моему, настал час покончить с этой привычкой! Сара сама всегда хотела быть рядом с тобой, где бы ты ни находился!
— Но она ненавидела Кентукки! Она была такой хрупкой, нежной, такой слабой… она не могла здесь выжить и надорвалась… А меня… так влекла эта земля — чудная земля, таящая в себе надежду… Я никогда и не помышлял уезжать отсюда. — Он тихо выругался, пытаясь освободить руку, но Китти еще сильнее сжала ее.
— Я не могу выносить, когда ты так убиваешься, изводишь себя… но за что? Роман, за что? Когда я с Майклом навещала ее в Хэрродтауне, Сара говорила мне, что ей там очень нравится… Ее отец всегда повторял, что Бог лучше других понимает ложь во спасение… Ее признания вполне достаточно, чтобы пережить эту утрату и не казнить себя!
Глаза его сузились, и он снова отвернулся.
— Она и правда сказала тебе об этом?
— Да, я не вру!
Роман молчал. На его лице отражались печаль, чувство вины и изнеможение; глаза глубоко запали. Откинувшись на спинку стула, он сжал руку Китти.
Одно из поленьев в камине сдвинулось с места, посылая целый сноп искр вверх.
— Ты помнишь, после смерти Каллена… я просил тебя переехать к нам в Хэрродтаун?
Китти кивнула.
— И ты ответила, что остаешься здесь.
Она снова кивнула.
— Значит, тогда у тебя была потребность в этом, да? А теперь точно такая же потребность возникла у меня, Китти. Я долженуехать из Кентукки.
Она, ответно сжав его руку, поняла, что никакие слова больше не нужны. Подойдя к ящику возле кровати, она вытащила оттуда несколько лоскутных одеял.
— Можешь лечь прямо здесь, на полу возле камина.
Он отмахнулся.
— Нет, я пойду спать в блокгауз.
— Не стоит: там не топят на ночь камин. Да ты еще и не высох… Оставайся у меня!
Она подошла к Майклу, сбросила шаль и снова легла. Пока она засыпала, Роман неподвижно сидел на стуле.
Когда Китти проснулась, дождь все еще барабанил по крыше, но Романа уже
Расправив плечи и недоверчиво покачивая головой, Ребекка Бун устроилась поудобнее на стуле-качалке и уставилась на Китти.
— Никто не убедит меня, что Роман Джентри навсегда покинул Кентукки! — безапелляционно заявила она. — Он выдержит на востоке не дольше Дэниэла.
Она приехала в Бунсборо вместе с Израилом и Дэниэлом-Морганом, которому исполнилось уже двенадцать лет, — погостить у Джемины. И зашла к Китти.
— Вы его не видели, — грустно ответила Китти, наливая две чашки густого молока. Передавая одну из них Ребекке, добавила: — Он так подавлен… Винит себя в смерти Сары.
В глазах Ребекки мелькнула глубокая печаль-понимание:
— Да поможет Господь этому несчастному… — Она обхватила ладонями чашку с молоком, словно озябла. — Он всегда был таким, ты же знаешь… Еще мальчишкой всегда все брал на себя.
Китти молчала.
— И все же… — вздохнула Ребекка. — Мне кажется, он вернется, когда развеется его печаль. Вот увидишь!
В каштановых волосах Ребекки Китти заметила несколько седых прядей, и ей показалось, что жена Буна немного отяжелела со времени их последней встречи, вокруг глаз появилось больше морщинок, но лицо не очень изменилось с той поры, как Китти шесть лет назад впервые увидела ее. И это несмотря на все жизненные передряги! Китти вспомнила о ее первенце — несчастном мальчике, которого замучили индейцы… о тех печальных днях безысходности, когда даже Ребекка поверила, что Дэниэл мертв…
— Я слышала, — сказала она, — что Дэниэл назначен управляющим округа Лафайет.
— Да. И очень этим доволен, готова поклясться! И еще он ужасно рад, что его повысили в полицейском чине: теперь он подполковник, хотя никому об этом не говорит. — Она улыбнулась: — Дэниэл не любит быть на виду… Сейчас он уехал в Ричмонд как представитель округа в Ассамблее. Мне бы хотелось, чтобы он узнал о Саре до своего отъезда — по крайней мере, мог бы навестить Романа, если тот объявится там. — Выпив молоко, она отставила чашку.
Китти долго смотрела на Ребекку.
— Ребекка… да вы что, снова беременны?!
Ребекка кивнула.
— Теперь это меня наверняка доконает… или Дэниэла. Хотя мужики вообще-то выносливые…
— Ах, Ребекка… как же это здорово! — Китти порывисто обняла ее.
— Вот и Джемина говорит то же самое. Но, по-моему, внучка, когда подрастет, будет шокирована тем, что ее дядя или тетка младше ее.
Она отвернулась, словно смущаясь тем, что сказала, и Китти вдруг с особой ясностью вспомнила, как они с Калленом во время осады отказались от надежной безопасности в стенах блокгауза и отправились в свою хижину, хотя индейские снайперы простреливали форт. Они лежали рядом, самые счастливые люди на земле, и в те минуты им казалось, что смерть над ними не властна.