Обрученная с розой
Шрифт:
Она глядела на пятерых старших девочек, которые были допущены к трапезе взрослых. Любимица отца, рыжая Этгита ерзала на стуле, ее лукавая рожица была перепачкана соусом. Рядом с ней – шестилетние двойняшки Уолшелина и Одри, столь похожие, что дивно, как их не путает восседающая между ними толстая, исполненная важности нянька. По правую руку от сэра Саймона – его старшая дочь, крестница королевы Маргариты. Анна припомнила, как сэр Саймон с сожалением заметил, что его старшая дочь дурнушка, но тогда она и представить не могла, насколько это верно. У Маргарет было худое и вместе с тем странно одутловатое лицо, словно бы целиком ушедшее в огромный нос, и крохотные блеклые глазки.
Она вдруг поймала себя на том, что рассуждает, как умудренная опытом женщина, словно сама она не была на каких-нибудь четыре года старше хорошенькой дочки сэра Селдена. Это показалось Анне забавным, особенно после того, как она вспомнила, что совсем недавно в монастыре настоятельница мать Бриджит говорила одной из монахинь:
– Наша Анна день ото дня становится все краше. Ее отец будет приятно поражен, найдя вместо дурнушки красавицу. Но сохрани ей, Пресвятая Дева, холодный разум при ее необузданном нраве и пылком сердце.
Девушка взглянула на Майсгрейва. Рыцарь сидел, откинувшись на спинку кресла и потягивая вино из высокого бокала. Лицо его было спокойным, он улыбался, слушая речи сэра Саймона. Слуги обнесли ужинающих сладким. Анна увидела, как одна из двойняшек взобралась к отцу на колени и, жеманничая и хихикая, что-то зашептала ему на ухо. Анна улыбнулась. В ее душе царил мир, чего не бывало уже давно. Казалось, сам воздух этого ветхого замка располагает к безмятежности.
В очагах пылали вязанки хвороста, по залу бродили собаки или лежали в стороне, терпеливо ожидая своей доли от хозяйской трапезы. За столом домочадцев ели, пересмеивались, о чем-то болтали. Блюда там были куда проще, однако подавались в изобилии, по кругу гуляли чаши с добрым черным элем. За верхним столом тоже царило веселье. Сэр Саймон велел принести лютню и стал на ней наигрывать, а восьмилетняя Этгита, сложив на груди руки, запела серебристым голоском. Когда она умолкла и гости и дворня разразились рукоплесканиями, Саймон Селден подхватил свою любимицу и, целуя ее, повторял своим надтреснутым голосом:
– Вот в ком мой дар вернулся на землю! Поистине милостив Господь!
Наконец все поднялись, и слуги убрали посуду вместе со столешницами, расставив опустевшие козлы вдоль стен. Однако большинство челядинцев остались в зале, занимаясь каждый своим делом, некоторые просто болтали, собравшись в кружок. По-видимому, этот старинный зал служил не только трапезной, но и основным местом времяпрепровождения всех обитателей Эрингтона.
Но приказу Селдена у одного из очагов слуги поставили несколько стульев для хозяев и гостей, так как едва скрылось солнце, толстые старые стены стали источать пронизывающую сырость. Сэр Саймон отослал дочерей, а леди Джудит, устроившись подле супруга, принялась плести кружево. Майсгрейв, порушив багряные угли в очаге, негромко заговорил:
– Я думаю, нам стоит выехать, едва только окончательно стемнеет. Погода обещает быть тихой, и с Божьей помощью мы сможем
– Конечно, дороги подсохли и передвигаться можно достаточно быстро. Разумеется, если вам не воспрепятствуют люди Глостера, – сказал Селден, посматривая на Анну. – Пока вы отдыхали, я выслал людей разведать, что творится в округе. Мне донесли, что на дороге неспокойно. Кругом дозоры, а за вашу поимку назначена неслыханная награда. Даже в Оксфордшире шныряют лучники Йорка.
– И вы все это время молчали? – сокрушенно покачал головой Майсгрейв.
– Мне хотелось дать вам немного отдышаться. Уж я-то знаю, как изматывают душу подобные скачки.
– Хорошо, – кивнул Филип. – Однако теперь нам пора трогаться в путь, ибо пока мы здесь, над вами и вашими близкими тяготеет угроза.
– Клянусь правой рукой, вы забываете, что пока вы на земле Оксфордшира, им трудно что-либо предпринять против вас. Но вы направляетесь туда, где безраздельно господствуют Йорки, и вас незамедлительно схватят. Поэтому я решил последовать за вами и послужить прикрытием.
– Вы весьма великодушны, сэр, – с поклоном отвечал Майсгрейв. – Однако, видит Бог, я не могу принять ваше предложение. Во-первых, Глостеру наверняка известно, что вы оказали нам помощь вопреки всем его приказаниям. Вас также схватят при первом же удобном случае и бросят в Тауэр как изменника. Вам следует не отлучаться, а, наоборот, укрепить замок и оберегать леди Джудит и ваших дочерей.
На лице Селдена появилось выражение растерянности.
– Но мой долг ланкастерца оказать помощь леди Анне, дочери графа Уорвика!
– Вы и так оказали ее, приютив беглянку, когда Йорки разворошили всю Англию, чтобы отыскать ее. И посему я вынужден отказаться от вашего благородного предложения и рассчитывать лишь на собственные силы. В конце концов, я посланник Эдуарда IV, а леди Анна…
Он взглянул на девушку, потом перевел взгляд на Селдена.
– Вы верный рыцарь, сэр, и я, пожалуй, решусь оставить ее у вас. Вы сможете укрыть ее в Эрингтоне или где-нибудь еще в Оксфордшире, а когда суета поуляжется, переправьте ее в Ирландию, где ее сестра и свояк герцог Кларенс примут девушку под свое покровительство. Я же продолжу путь в одиночестве.
Сэр Саймон кивнул. Но Анна была возмущена. Сама мысль, что ей придется расстаться с Майсгрейвом, привела ее в такое отчаяние, что у нее захватило дух, и какое-то время она не могла вымолвить ни слова. Она заметила, что леди Джудит, оставив кружево, внимательно смотрит на нее. Анна облизнула в один миг пересохшие губы и, повернувшись к Майсгрейву, отчетливо проговорила:
– О нет, сэр Филип! Я ехала с вами от самого Йорка, поеду и дальше. В конце концов, мой отец во Франции, и я должна попасть к нему. Вспомните, ведь именно об этом просил вас епископ Йоркский. И вы дали ему слово рыцаря, сэр!
Голос девушки зазвенел на такой ноте, что некоторые из слуг невольно оглянулись и даже дремавшая у ног Саймона Селдена борзая подняла голову и уставилась на Анну.
Майсгрейв покачал головой.
– Когда мы беседовали с епископом Йоркским в его дворце, я и не подозревал, кто вы, а он не знал, что все откроется и вас станут искать словно иголку в стоге сена. Но если бы благоразумный Джордж Невиль хоть на миг оказался здесь, он ни за что не позволил бы вам ехать дальше. Ведь если я отправлюсь один, то для Йорков я вновь стану всего лишь гонцом. С вами же вместе я буду чересчур уязвим. К тому же, коль скоро мне удастся без шума покинуть Англию, могут решить, что мы отбыли вместе, и тогда сгустившиеся над вами тучи разойдутся сами собой, а сэр Саймон сможет переправить вас в Ирландию.