Обрученная с розой
Шрифт:
– За поимку этого человека назначена немалая награда. И еще больше за девицу, что следует за ним, переодетая мальчишкой. Ваш долг и немалая выгода без промедления передать их королю Эдуарду.
Филип побледнел и перевел взгляд на стоявшего рядом рыцаря. Неожиданно ему пришло в голову, что он уже где-то встречал этого воина, и даже его простуженный, словно надтреснутый голос показался ему знакомым.
Его взгляд упал на пересекавший шею рыцаря длинный белесый шрам, и он тут же вспомнил, кто этот человек. Это был один из воинов, принимавших вместе с ним участие в турнире в Йорке и потерпевший поражение от бургундцев.
– Мой долг перед королем? Наверно, вы хотели сказать – узурпатором? Тем самым, что силой сверг законного государя с престола и назвался королем Эдуардом IV? О нет, перед ним у меня нет никаких обязательств! Наоборот, я за честь сочту оказать поддержку этим людям и выдворю вас и вашу шайку с моих земель.
С этими словами он и его люди, обнажив мечи, решительно двинулись на ратников Джона Дайтона. Дайтон лихорадочно соображал. Упустить сейчас Майсгрейва было равносильно катастрофе. Ведь здесь и Анна, и письмо короля. Такие подарки судьба преподносит лишь один раз. Однако, поразмыслив, он вынужден был признать, что появление этого воина напрочь спутало его карты. Бессмысленно после только что завершившейся яростной схватки снова вступать в бой со свежими силами противника. От ярости и бессилия Дайтон заскрежетал зубами.
– Сэр рыцарь, вы еще пожалеете о том, что ослушались приказа короля!
Рыцарь усмехнулся:
– …Который передал мне разбойник в доспехах, не пожелавший открыть свое имя и лицо.
Ничего не ответив, Джон Дайтон повернул коня и двинулся прочь.
Майсгрейв перевел дух и с благодарностью взглянул на своего спасителя.
– Мы должны молиться за вас, сэр…
– Саймон Селден. Разве вы забыли меня, сэр Майсгрейв? Мы ведь были собратьями по оружию на Йоркском турнире, где вы показали себя в таком блеске. И я рад, что мне выпала честь помочь человеку, который проучил хвастливых бургундцев и стяжал Англии славу. Однако, мне кажется, вы ранены, сэр?
Филип только сейчас заметил, что грудь его в крови.
– Пожалуй, это не столь серьезно.
Словно о чем-то вспомнив, он оглянулся и увидел, как Анна, спрыгнув с коня, подбежала к лежавшему ничком Оливеру и, перевернув его, невольно вскрикнула. Оливер был без сознания. Его правая рука была отрублена почти до локтя, и вся трава вокруг багровела от крови юноши.
– Господи помилуй!.. – воскликнул Саймон Селден. – От таких увечий умирают. Эй, Дик, Эдвин! Скорей подайте факел, надо прижечь рану.
Соскочив с седла, он подошел к Оливеру и приподнял его изувеченную руку. Один из его людей протянул пылающий факел, и сэр Саймон стал прижигать страшный обрубок. В воздухе запахло паленым мясом. От боли Оливер пришел в себя. Широко распахнув глаза, он рванулся вперед.
– Господь всемогущий!..
И вновь потерял сознание.
– Ничего, парень, терпи, – не глядя на юношу, твердил сэр Саймон. – Ты же не хочешь, чтобы из тебя вытекла вся кровь или в твоей кости завелись черви.
Затем он обратился к своим людям:
– Скачите к обозу, привезите бальзам и корпии…
– Простите, сэр, – перебила Анна, – все это у нас есть.
И она протянула рыцарю
– Премного благодарен, миледи, – сказал рыцарь, слегка наклоняя голову, но с такой интонацией, словно на Анне было платье со шлейфом, а не сапоги и короткий камзол.
Присев рядом, Анна придерживала изувеченную руку Оливера, пока сэр Саймон быстро и ловко накладывал тугую повязку. Руки у него были небольшие, узловатые, но удивительно ловкие.
– Где вы научились так мастерски врачевать? – не удержавшись, поинтересовалась Анна.
Рыцарь едва заметно улыбнулся.
– Когда-то меня готовили к духовному званию – как младшего сына в семье. А потом мне не раз приходилось во времена войны Роз припомнить, чему меня обучили отцы-картезианцы.
Он говорил все это низким, гудящим голосом, и Анна невольно покосилась на страшный рубец на его шее. Ей казалось, что хриплый голос рыцаря как-то связан с этим шрамом. Сэр Саймон перехватил взгляд девушки и заметил:
– О да, миледи, от таких ран обычно гибнут, но ко мне небеса были милостивы. Я выжил, но вот голос… Увы, я потерял этот дивный дар… Ибо, клянусь мечом, когда-то я пел как соловей.
Сэр Саймон порой оборачивался к ней и улыбался. У него была мягкая лучистая улыбка, обнажавшая белоснежные крепкие зубы. Он не отличался ни высоким ростом, ни могучим телосложением, и тем не менее в каждом его движении чувствовались сила и ловкость многоопытного бойца. На вид ему можно было дать лет тридцать пять. У него была смуглая обветренная кожа, серые прозрачные глаза, резко очерченные губы. Черты его лица отнюдь не отличались правильностью, однако обаяние и сдержанная сила, исходившие от него, делали рыцаря неотразимо привлекательным.
После того как Саймон Селден перевязал и велел перенести в одну из повозок Оливера, он наложил повязки Майсгрейву и Фрэнку. Раны их оказались неглубокими: были задеты лишь мышцы. Сэр Саймон осведомился, смогут ли они ехать верхом и, получив утвердительный ответ, предложил им последовать за ним в его замок Эрингтон-Хауз, где им окажут радушный прием и позаботятся об их ранах. Майсгрейв искренне поблагодарил рыцаря, однако деликатно осведомился:
– А не беспокоит ли вас, сэр, что, отказавшись доставить нас к герцогу Глостеру и пригласив в свой замок, вы попадете в немилость у Йорков?
Саймон Селден беззаботно рассмеялся:
– Во имя Пресвятой Троицы, не стращайте меня Йорками! Я слишком верный слуга Ланкастеров, чтобы, пока живы мой король Генрих и его наследник, опасаться короля Эдуарда. Если же я и принял приглашение на Йоркский турнир, то потому лишь, что на карту была поставлена честь Англии.
– Тем не менее вся полнота власти сосредоточена сейчас в руках Эдуарда Йорка.
– Это не совсем так. В Ирландии, например, где наместником Джордж Кларенс, перешедший на сторону Уорвика и королевы Маргариты, по-прежнему чтут короля Генриха VI. Герцог Джордж недавно вернулся туда из Франции с вашей сестрицей, миледи, и выслал в Англию всех шерифов своего царственного брата. Есть еще и не подвластный Йоркам Уорвикшир, да и некоторые другие земли, среди которых и наш благородный Оксфордшир. Клянусь мечом, король, которому вы служите, сэр, не посмел ограбить ни одно из здешних поместий, хотя почти все оксфордширцы молят Бога и его Пречистую Матерь вернуть на трон Генриха Ланкастера и не спешат признавать власть Эдуарда Йорка.