Обсидиановая бабочка
Шрифт:
– Мне понравилась морда Ножа, когда ты его облевала. Это миллион стоит.
Я приложила мокрую ткань к затылку. В голове лихорадочно мелькали мысли о сумочке и ее содержимом. Но голос у меня был спокойный – очко в мою пользу.
– Нож? Вроде персонажа из комиксов?
Он кивнул.
– Ага, убийца вампиров. Они оба ходили с ножами.
– И оба чернокожие, – добавила я.
– Ага.
Я глядела в его лицо, все еще не снимая с шеи салфетку, которую он мне так любезно подал. Попыталась что-то прочесть в этом благожелательном,
– А мне казалось, что тот Нож на самом деле пользовался деревянными ножами и чем-то вроде арбалета.
Двойка пожал плечами:
– Либо ты храбрая, либо не веришь, что я тебя трону.
– Я верю, что ты меня тронешь, если захочешь.
– Значит, храбрая. – Он стоял, прислонившись к стене, играя пальцами на ремешке кобуры.
Мой черед настал пожимать плечами.
– Это есть, но не храбрость сейчас делает меня спокойной.
Он впервые посмотрел на меня с интересом:
– А что?
– После того как я видела, что было с Бекки и Питером, как-то меня не очень волнует, что будет со мной.
В дверь забарабанил Нож.
– У нас времени мало, а мне нужно в душ.
Мы с Двойкой оба вздрогнули, когда он застучал в дверь. Обменялись смущенными улыбками, потом он отпер дверь и выпихнул меня.
Нож пытался оттереть одежду в рукомойнике, но это не помогало. Он попытался пройти в душ, и Двойка встал у него на дороге.
– Райкеру не понравится, что ты полез в душ.
– Он мне велел отчиститься.
– Саймон велел стеречь ее вдвоем. А это не выйдет, если ты будешь в душе.
Нож бросил на меня пренебрежительный взгляд:
– Саймон ее просто переоценил. Я не боюсь того, кого тошнит при виде такой легкой пытки. А теперь уйди с дороги, Двойка.
Двойка отодвинулся, шагнул назад и в сторону. Нож прошел мимо, не сказав ни слова, и злость тащилась за ним шлейфом, как свободный плащ. Он шумно хлопнул за собой дверью.
Я подошла к умывальнику и снова намочила салфетку. Двойка смотрел на меня в зеркало. Глаза его были все так же приветливы, но что-то заползало в них иное. Такое, что обещало боль, как ветер несет запах дождя за секунды до того, как польет.
Я стала искать в сумочке.
– Где-то у меня тут был дыхательный спрей.
– Я мог бы запереть тебя с Ножом. Он отлично выглядит раздетым, а сейчас он не очень тобой доволен.
Рука моя сомкнулась на ручке со спрятанным лезвием.
– И ты действительно думаешь, что он настолько себя контролирует, чтобы меня только изнасиловать, не причинив других повреждений? Ты сам сказал, он не очень мной доволен.
– Ты не спросила, откуда у меня кличка.
Слишком быстро для меня раскручивался разговор.
– Я думала, что какая-то карточная.
Он покачал головой. Я смотрела на него в зеркало. Он стал расстегивать штаны. И стоял слишком далеко, чтобы меня тронуть или чтобы я могла отбиваться. Оставалось только ждать, чтобы он
Он засунул руку в прореху и вытащил свой предмет плавным отработанным движением. Он был велик, впечатлял даже обвисший и мягкий. Если бы я не видела раньше у Бернардо, впечатление было бы сильнее. Конечно, нельзя быть уверенной на сто процентов, какой он будет большой при эрекции. Некоторые едва меняют размер, другие вырастают сильно. Может, он тоже такой. Тут я заметила, что на этой штуке татуировка.
Мне пришлось обернуться и посмотреть, не доверяя зеркалу.
– А я что должна делать? Заорать от страха или попросить потрогать?
– А что тебе хочется сделать?
Я поняла, что мне трудно смотреть ему в лицо, а не на член, потому что он начал расти, и татуировка стала отчетливее.
– Охочую нельзя изнасиловать, так?
Он улыбнулся, будто этот подход уже работал с другими женщинами. Действительно, не каждый день девушке достаются такие предложения.
– Если ты никому не расскажешь, я тоже не расскажу.
– Это два сердца у тебя… там?
Он улыбнулся шире.
– А больно не было?
– Сейчас будет больнее, – сказал Двойка.
Он двигался ко мне, медленно, чтобы я успела как следует рассмотреть. Был у него вкус к театральщине, у этого Двойки. И я не хотела, чтобы еще с кем-нибудь, кроме меня, он этот вкус удовлетворял.
Я повернулась и оступилась – намеренно. Он меня подхватил, как уже сегодня подхватывал. Ручка оказалась у его груди, под грудиной, под углом вверх. Я – охотник на вампиров. И если я что умею в жизни, так это находить сердце с первого удара.
Как только ручка уперлась, я нажала кнопку. Не было движения вверх, не было ощущения входящего лезвия – оно само сделало свою работу.
У Двойки вытаращились глаза, раскрылся рот, но ни звука не донеслось оттуда. Я дернула лезвие влево, вправо, чтобы он не мог набрать воздуху и предупредить того, кто в душе.
Двойка стал сваливаться вниз по стене. Я его подхватила, осторожно положила на пол, радуясь, что мне досталась не такая громадина, как Микки. Его тушу труднее было бы опустить плавно. В душе все еще шумела вода – Нож, наверное, все равно не услышал бы стук падения тела, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
Двойка лежал на полу с торчащим из груди ножом, штаны расстегнуты, его тезка обнажен для взглядов мира. Очень у него грустный был вид, у мертвого. Если останется время, я застегну ему штаны, но сначала – Нож.
Сняв автомат с плеча Двойки, я закинула ремень себе на плечо. Проверила, как стоит предохранитель: снят. У переключателя было три положения, а не два, как у «узи». Я его поставила на самую высокую полоску. Логика подсказывала, что таким образом будет выпущен максимум пуль за минимум времени. Еще я взяла запасной магазин Двойки. В магазине всего двадцать патронов. Обычно это много, но не сегодня. Во всем мире не хватило бы патронов, чтобы обезопасить меня на сегодня.