Обсидиановая бабочка
Шрифт:
Я посмотрела на часы – полвторого ночи.
– Честно говоря, мальчики, я не знаю, то ли мне чувствовать себя польщенной, то ли бояться, но одно я знаю точно: сейчас поздно, а я устала. Если мы сегодня идем в гости к большому злому вампиру, то сейчас самое время.
– Ты просто не хочешь сегодня смотреть фотографии, – сказал мне Эдуард.
Я кивнула:
– Перед попыткой заснуть – не хочу. Я даже отчеты судмедэкспертов сегодня не хочу читать. На кровавые останки я буду смотреть завтра с утра, как
– Боишься, – сказал Олаф.
Я посмотрела в его рассерженные глаза:
– Мне надо поспать, чтобы работать нормально. Если посмотреть картинки на ночь, я себе сна не гарантирую.
Он повернулся к Эдуарду:
– Половина твоей души – трусиха.
– Нет, она просто честна.
– Спасибо, Эдуард. – Я подошла поближе к Олафу, и мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть его нависавшее надо мной лицо. Так глядеть глаза в глаза трудно, и потому я отодвинулась, обеспечивая шее более удобный угол, и посмотрела в эти глубоко посаженные черные провалы.
– Будь я мужчиной, я бы, наверное, сочла, что обязана познакомиться с фотографиями сегодня и тем самым оправдать похвалу Эдуарда. Но знаешь, чем хорошо быть женщиной? У меня уровень тестостеронового отравления ниже, чем у большинства мужчин.
– Тестостеронового отравления? – переспросил Олаф, несколько сбитый с толку. Наверное, новое для него чувство.
– Эдуард, проводи меня в мою комнату, а потом объясни ему. Мне кое-что понадобится, если сегодня мне беседовать с вампиром.
Эдуард провел меня мимо неуклюже-громоздкого Олафа в ту дверь, за которой все до этого скрывались. Коридор был белый, совершенно лишенный какого бы то ни было убранства. Эдуард показал мне дверь комнаты Бернардо и дверь Олафа рядом с моей.
– Ты действительно думаешь, что принял идеальное решение, поместив меня рядом с Олафом?
– Тем самым я показываю ему, что не боюсь за тебя.
– Но я боюсь.
Он улыбнулся:
– Все будет хорошо. Просто не забывай об элементарных правилах осторожности.
– Приятно, конечно, что хоть кто-то из нас так оптимистически настроен. Ты, может, не заметил, но он весит примерно на тонну больше меня.
– Ты так говоришь, будто вам предстоит кулачный бой. Я тебя знаю, Анита. Если Олаф сунется ночью в твою дверь, ты его просто застрелишь.
Я посмотрела ему в лицо:
– Ты его подставляешь, чтобы я его убила?
Он моргнул, и на миг мне показалось, что он этих слов не ждал.
– Нет-нет. Я говорил Олафу искренне: если бы я хотел его убить, то просто убил бы. Я тебя поместил рядом потому, что я знаю его образ мыслей. Он будет думать, что это западня, слишком легкая наживка, и сегодня ночью будет вести себя прилично.
– А завтра?
Эдуард пожал плечами:
– Завтра и подумаем.
Я помотала головой и открыла дверь. Эдуард
– Ты знаешь, почти любая женщина бывает польщена, когда мужчина говорит ей, что она – половина его души.
– Я не любая женщина.
– Аминь, – улыбнулся он.
Я посмотрела на него:
– Ты знаешь, то, что ты сказал, меня пугает. От твоих фантазий охотиться за мной мурашки бегут по коже.
– Извини, – сказал он, все еще весело улыбаясь.
– Честно говоря, если о половине своей души ты говорил серьезно, это пугает куда больше. С тех пор как мы знакомы, я знала, что ты можешь меня когда-нибудь убить, но влюбиться… это уж ни в какие ворота не лезет.
Улыбка чуть поблекла.
– Ты знаешь, если бы мы могли любить друг друга, сложностей в нашей жизни было бы меньше.
– А ну-ка выкладывай всю правду, Эдуард. У тебя когда-нибудь были насчет меня романтические соображения?
Он даже не задумался – просто помотал головой.
– У меня тоже. Ладно, встретимся у машины.
– Я тебя здесь подожду.
Я глянула на него:
– Зачем?
– Мне не надо, чтобы ты стала по дороге подначивать Олафа, а меня не будет рядом, чтобы вас разнять.
– Разве я стала бы его обижать?
Он только покачал головой:
– Ладно, бери запасные стволы и поехали. Я все-таки хочу до рассвета поспать.
– Разумно.
Я вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Тут же в нее постучали. Я медленно ее открыла, хотя была совершенно уверена, что это Эдуард.
– Ты поедешь в клуб как моя гостья, просто подруга. Если вампы не будут знать, кто ты, они могут проявить беспечность и выболтать то, что для тебя будет иметь смысл, а для меня нет.
– А что, если меня разоблачат? Ее Божественность не спустит на тебя собак, что ты тайком привел с собой истребительницу?
– Я ей скажу, что ты хотела посмотреть лучшее в городе шоу, но я боялся, что они не захотят пускать истребительницу. И что ты здесь абсолютно не по истребительским делам.
– Ты так и скажешь – не по истребительским делам?
Он улыбнулся:
– Наверное. Она любит, чтобы мужчины были либо абсолютно серьезны, либо очень легкомысленны.
– Она. Ты вроде бы с ней знаком?
– Конечно. Тед ликвидирует только одичавших. И во многих гадючниках местных монстров ему рады.
– Великий актер Эдуард.
– Я хорошо работаю под прикрытием.
– Это я знаю, Эдуард.
– Но тебе всегда неуютно наблюдать меня за этой работой.
Я пожала плечами:
– Ты такой хороший актер, Эдуард, что иногда я начинаю задумываться, когда ты не играешь.
Он перестал улыбаться, и лицо его стало отрешенным, будто жизнь из него ушла.
– Собирайся, Анита.