Обычный день

Джексон Ширли

– Я только не знаю, что предложить взамен, – усомнился мистер Смит. – Чего бы вам хотелось?

– Фаршированной капусты со сметаной, – со счастливой улыбкой ответила сестра миссис Стюарт.

Выйдя из бакалейной лавки, мисс Атенс и миссис Стюарт остановились поговорить, когда к ним подошла незнакомая молодая женщина; она хотела было зайти в лавку, но, поколебавшись, обратилась к миссис Стюарт.

– Простите, – сказала она, – вы, случайно, не миссис Стюарт?

Миссис Стюарт засмеялась.

– Дети разносят новости быстрее всех на свете. Да, я миссис Стюарт, наш дом – напротив вашего, через дорогу. А ваша фамилия Бун, вы переехали вчера, и у вас двое детей – девочка лет четырех, и еще…

– Мальчик, – закончила за нее миссис Бун. – Ему

три месяца. – Это была красивая, запыхавшаяся женщина с прелестной улыбкой, она явно очень торопилась распаковать вещи: ее волосы топорщились, а одета она была в обычные джинсы. – Мне так стыдно, – призналась она, показывая на свою одежду, – у нас кончилось молоко для малыша, а я пыталась одновременно помыть посуду и достать постельное белье, чтобы заправить всем кровати, но ничего не могу найти.

Миссис Стюарт кивнула в знак сочувствия, а мисс Атенс деловито достала свою стопку долговых расписок.

– Вам бы не помешала помощь четырех или пяти моих мальчиков, – уверенно сказала она.

Миссис Бун озадаченно приподняла брови и ответила:

– А ведь у меня тоже есть такая бумага. – Достав из кармана джинсов листок, она показала его миссис Стюарт и мисс Атенс. – Долговая расписка на ужин со стейком на четверых в ресторане гостиницы «Роквилл Инн», – прочла миссис Бун. – Вчера очень красивая темноволосая девушка…

– Флоренс Крейн, – подсказала миссис Стюарт с восхитительной вежливостью.

– Да, конечно. Флоренс. Миссис Смит из бакалейной лавки предложила нам помощь Флоренс, пока я распаковываю вещи, и она действительно прекрасно присмотрела за детьми, но вы знаете девушек – она заметила мое ожерелье, очень простое, бижутерия, да я и надевала его в последний раз много лет назад, но Флоренс решила, что оно подойдет к черному платью…

– Знаю я это черное платье, – недовольно покачала головой миссис Стюарт.

– Слишком смелое для девушки ее возраста? – предположила миссис Бун, точно интерпретируя выражение лица миссис Стюарт. – Я сказала, что с радостью подарю ей ожерелье, потому что она прекрасно присмотрела за детьми, но она дала мне эту записку. Сказала, что это обмен. Полагаю, это ваше.

Миссис Стюарт только беспомощно покачала головой.

– Ничего подобного, – ответила она. – Теперь это ваше. Вам удобно поужинать в «Роквилл Инн» в субботу вечером?

Миссис Бун каждый год готовила имбирный мармелад по рецепту своей прабабушки. Одна банка имбирного мармелада миссис Бун оказалась более чем достойной платой за два часа, которые Фрэнсис Стюарт проводила, присматривая за ее малышами, в соответствии с долговой распиской, полученной миссис Стюарт в благодарность за новые розовые шторы, повешенные в комнате Фрэнсис. Буны так приятно провели время за ужином со Стюартами в гостинице «Роквилл Инн», что с энтузиазмом решили ответить таким же приглашением, а миссис Бун и миссис Стюарт так подружились, что миссис Бун поделилась с миссис Стюарт рецептом прабабушкиного имбирного мармелада. Мистер Смит был настолько подавлен просьбами о фаршированной капусте, которую готовила миссис Смит, что выкупил у мисс Атенс полдюжины мальчиков и использовал их общие усилия, чтобы построить еще один прилавок в бакалейной лавке, за которым миссис Смит открыла кулинарию из блюд собственного приготовления – со временем предприятие расширилось до такой степени, что Смиты продали бакалейную лавку, отошли от дел и теперь все зимы проводят во Флориде. Аллен Стюарт испытал сильнейшее потрясение, связанное с разрушением идеалов: Джефф Роджерс остановил Аллена после школы и предложил оплатить ему билеты в кино на неделю в обмен на одну из долговых расписок, по которой старшая сестра Аллена помогала ему каждый вечер в течение двух недель решать задачи по арифметике. Аллен возразил, что Джефф давно не получает заданий по арифметике, а потому ему всего лишь придется две недели сидеть по вечерам рядом с чокнутой старшей сестрой Аллена, а Джефф сказал, что готов к такой пытке. Когда Аллен с отвращением сообщил сестре о приступе

размягчения мозга у знаменитого на всю школу футболиста, то к собственному удивлению, получил от нее в подарок доллар и обещание выполнять за него домашнее задание по арифметике в течение двух недель. Обескураженно ворча, Аллен направился в дом Бунов, чтобы выполнить обещание – помочь мистеру Буну распаковать рыболовное снаряжение.

Днем в субботу было ясно и тепло, и весь город собрался на стадионе, чтобы увидеть, как верная данному слову мисс Атенс, мрачнее тучи, в серой кепке, едва налезшей ей на голову, и с номером тринадцать на спине, выбрала бейсбольную биту и, зло хмурясь, прошла на домашнюю базу отбивающего. Команда «Роквилл Рокетс» выиграла со счетом один – ноль, и все жители города навсегда запомнили то мгновение, тот невероятный момент, когда мисс Атенс, увидев летящий к ней бейсбольный мяч, закрыла глаза и замахнулась битой.

Возможность зла

«Сатурдей Ивнинг Пост», декабрь 1968 г.

Мисс Адела Стрэнджворт изящно вышагивала по Мейн-стрит в бакалейную лавку за продуктами. Солнце светило, воздух после обильного ночного дождя был чист и свеж, и все в маленьком городке, где жила мисс Стрэнджворт, сияло чистотой и свежестью. Мисс Стрэнджворт глубоко вдохнула и подумала, что ничего нет на свете лучше, чем ароматный летний день.

Конечно же, она знала в городке всех и каждого; она любила рассказывать незнакомцам – туристам, которые изредка проезжали через город и останавливались полюбоваться розами мисс Стрэнджворт, – что за всю свою долгую жизнь не проводила за пределами города дольше одного дня, а прожила она семьдесят один год. Говорила мисс Стрэнджворт туристам, улыбаясь так, что в уголках губ появлялись симпатичные ямочки.

– Мой дед построил первый дом на Плезант-стрит, – говорила она, широко, будто бы удивленно открыв голубые глаза. – Вот этот самый дом. Моя семья живет здесь уже больше ста лет. Моя бабушка посадила эти розы, а моя мать за ними ухаживала, как я теперь. Я видела, как растет мой город; помню, как мистер Льюис-старший открыл продуктовый магазин, и год, когда река затопила лачуги на дороге в низине, и общее волнение, когда некоторые захотели перенести парк на то место, где сейчас площадь перед новым почтовым отделением. Они хотели установить памятник Итану Аллену, – говорила мисс Стрэнджворт, слегка нахмурившись и с некоторой суровостью в голосе, – хотя по справедливости там должен был бы стоять памятник моему дедушке. Если бы не мой дедушка и лесопилка, никакого города не было бы и в помине.

Мисс Стрэнджворт никогда никому не давала своих роз, хотя туристы ее и просили. Розы сроднились с Плезант-стрит, и мисс Стрэнджворт не допускала мысли, что неизвестные, чужие люди увезут их в другие, неизвестные и чужие города и посадят на неизвестных чужих улицах. Когда в городок приехал новый священник, и все принесли цветы, чтобы украсить церковь, мисс Стрэнджворт прислала корзину гладиолусов; если она и срезала розы, то ставила их в вазы только в доме, который построил ее дедушка.

Проходя летним утром по Мейн-стрит, мисс Стрэнджворт поминутно останавливалась, чтобы пожелать встречным доброго утра или поинтересоваться о состоянии чьего-нибудь здоровья. Когда она вошла в магазин, полдюжины покупателей отходили от полок и прилавков, чтобы помахать ей или пожелать доброго утра.

– И вам тоже доброе утро, мистер Льюис, – сказала мисс Стрэнджворт.

Льюисы прожили в городе почти столько же, сколько и Стрэнджворты. В тот день, когда младший из Льюисов окончил среднюю школу и пошел работать в бакалейный магазин, мисс Стрэнджворт перестала называть его Томми и начала называть его мистер Льюис, а он перестал называть ее Адди и начал называть мисс Стрэнджворт. Они вместе учились в школе, вместе ходили на пикники, на танцы и на баскетбол; но теперь мистер Льюис стоял за прилавком в бакалейной лавке, а мисс Стрэнджворт жила сама по себе в доме Стрэнджвортов на Плезант-стрит.