Очаровательная плутовка
Шрифт:
Ей снился сон. Она герцогиня и идет по коридорам собственного изысканного особняка. Вот она проходит мимо комнат, где слуги сметают пыль с мебели и ставят в вазы цветы. У нее чудесное настроение, она чувствует себя уверенно, потому что знает, что у нее есть и богатство, и титул. Вдруг за спиной послышались чьи-то шаги. Она повернулась, но никого не увидела. Испугавшись, она побежала. Ей казалось, что за ней гонится сотня мужчин, они все ближе и ближе, они настигают ее…
Эйприл вздрогнула и проснулась. Полусонная, она продолжала слышать топот. Звук доносился от окна, откуда-то снизу, со двора. Это стук
Внизу, под окном, раздались голоса. Во дворе забегали слуги и встали полукругом у кареты. Они кланялись и делали реверансы. Из кареты спустились двое мужчин и скрылись в доме.
В комнату вбежала Дженни:
– Ты проспала!
– И ты, кстати, тоже, – ответила Эйприл.
– Что нам делать?
Вопрос Дженни повис в воздухе.
Раздался стук, и в дверях появилась миниатюрная горничная.
– Доброе утро, мисс. Я принесла вам завтрак.
– Да, входи, – сказала Эйприл, не обращая внимания на Дженни, нервно расхаживающую по комнате. – Как тебя зовут?
– Сьюзен, мисс. Сьюзен Диконз.
Худенькая девушка поставила поднос на стол и начала убирать постель.
– Сьюзен, что там за шум внизу?
– Это приехал хозяин, мисс. Он и его отец только что прибыли. Все очень скучали без него. Милорд Райли долго отсутствовал в суде.
– В суде?
– Да. Милорд Райли – окружной судья.
– Ты хочешь сказать, что он… судья?
– Ну да, мисс. Нам очень повезло, что милорд судья, он изучал право в университете, поэтому лучше кого-либо в графстве подходит, чтобы быть судьей. Да во всей Англии вы не сыщете такого добродетельного и честного человека. Прямой как стрела, наш милорд Райли. Он справедливый и правдивый. Порядочному человеку он друг, а вот тех, кто нарушает закон, не пощадит. Так что, мисс, не волнуйтесь – в этом доме вы в полной безопасности, – с гордостью закончила Сьюзен и закрыла за собой дверь.
Эйприл и Дженни обменялись взглядами, не в силах произнести ни слова.
Первой обрела дар речи Дженни.
– Я же тебе говорила! Я же говорила, что двух тысяч унтов нам хватит? Говорила? Говорила, что надо остановиться?
– Замолчи! Мне необходимо подумать.
– Мы попались! – дрожащим голосом продолжала Дженни. – Нас арестуют. Он точно бросит нас в тюрьму, ты хоть представляешь, что такое женская тюрьма? О Господи, зачем я уехала из Лондона?!
Дженни заплакала.
– Не говори так! – Эйприл обняла подругу. – Послушай, нас же не поймали. Он еще не встретился с нами. Нам лишь нужно продолжать нашу игру. Если мы сможем их убедить, что мы Эйприл Деверо и ее служанка, ничего с нами не случится. Положись на меня. А теперь помоги мне одеться, и он не успеет оглянуться, как я заставлю его плясать под мою дудку.
С хладнокровным видом – хотя душа у нее трепетала – Эйприл спустилась вслед за Форрестером по величественной лестнице и направилась в утреннюю гостиную. Она понимала, что не подобает незамужней леди быть представленной джентльменам без сопровождения компаньонки или служанки, но Дженни была на грани истерики. Куда уж ей встречаться с судьей и его отцом!
Форрестер остановился
Когда она вошла, трое мужчин поднялись, чтобы поприветствовать ее. Эйприл улыбнулась Джереми, а тот улыбнулся ей в ответ.
– Эйприл, – он подвел ее к старшему из мужчин, – позвольте представить нашего отца Джону Хоторна, герцога Уэстбрука. Отец, это Эйприл. Я писал тебе о ней. Она дочь Вивьенн.
Джона когда-то был крупным мужчиной, но сейчас, конечно, возраст брал свое: герцог мало был похож на человека, полного сил. Волосы его поредели и поседели, а сам он тяжело опирался на трость.
Он осторожно пожал ее руку в перчатке, и она улыбнулась:
– Ваша светлость, я так рада, что, наконец, познакомилась с вами.
Эйприл сделала реверанс. Герцог не сводил с нее глаз.
– Я… у меня есть дочь?
Она робко улыбнулась:
– Мама рассказала мне о вас, но, к сожалению, она никогда не рассказывала вам обо мне. Я очень сожалею, что появилась так неожиданно, но я не представляла, как сделать это более деликатно.
Он все еще крепко держал ее за руку и сверлил взглядом. Эйприл почувствовала себя неловко.
– А это наш брат Райли, лорд Блэкхит, – вмешался Джереми.
Странное возбуждение и даже страх охватили Эйприл. Она ожидала увидеть ученого мужа, в очках, ссутулившегося от долгого сидения за столом над сводами законов. Ожидала, что он окажется таким же хрупким, как и страницы древних фолиантов. А вместо этого увидела… Райли. И он был великолепен.
Высокий. Таких высоких мужчин она никогда не видела. Внушительная внешность. Он стоял около чайного столика и наливал чай в фарфоровую чашку. Вид крупного мужчины с изящным чайником в руке завораживал.
Густые, черные как вороново крыло волосы казались еще чернее от белоснежного шейного платка. Черты лица были жестче, чему брата. Однако до невозможности пушистые и длинные ресницы напоминали о том, что и он когда-то был маленьким мальчиком. Он выглядел молодо, лет на тридцать пять, но от его уверенной манеры держаться исходила властность.
Райли поднял голову, и их взгляды встретились. Какие красивые у него глаза… Необычного цвета: что-то среднее между синим и зеленым.
Он рассматривал ее с суровой проницательностью, и Эйприл почувствовала себя неловко. Маркиз Блэкхит являл собой портрет истинного джентльмена, но за благородной наружностью скрывалось что-то еще. Что-то влекущее и первобытное. Эйприл изучала его мускулистую фигуру: широкие плечи, узкая талия, длинные ноги.
Эйприл почувствовала, как краснеет. Хоть бы он не заметил, куда устремлен ее взгляд. Она снова посмотрела на ослепительные сине-зеленые глаза. Он тоже смотрел на нее, прищурившись и с подозрением.
– Я очень рада познакомиться с вами, – сказала Эйприл и с улыбкой протянула руку.
– Да, я вижу, что вы рады, – ответил он и, вместо того чтобы пожать ее руку, поднес к губам чашку и сделал глоток.
Какое унижение! Эйприл отдернула руку, словно он ее ударил.
Он самодовольно взирал на нее поверх чашки. Она никогда не смотрела на мужчину так, как осмелилась посмотреть на него, и от того, что он это заметил, ей стало стыдно.
Джереми, чтобы сгладить возникшую неловкость, кашлянул и произнес: