Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира
Шрифт:
— Не волнуйся, Сагато, — успокаивающе произнес Борх, — клянусь драконом, что царица никак не пострадает. Однако в своих путешествиях к стене ты должен был встретиться со снежными пантерами…
— Это тайна, которую поверил мне наложник из иликан. Снежные пантеры теряют волю от запаха мускуса, получаемого из желёз редкого вида степных хакландских кошек.
Он запустил руку в карман рубахи и достал пузырёк тёмного стекла.
— Мой последний запас. До недавнего времени я не оставлял надежду пробраться туда и снова хоть одним глазком взглянуть
Нетвёрдой рукой он водил пляшущим пером по бумаге и вырисовывал расположение зданий в запретных владениях царицы — дворец наложников в центре, дома для прислуги и, в стороне, опоясанный ручьём дворец самой Хатун Мелике. На изгибе стены в противоположном от него углу сада поставил крестик.
— Перебраться через стену лучше всего тут, — перо царапнуло бумагу, выпустив кляксу, и выпало из руки Сагато. Лицо покрылось испариной, и он прошептал: — Мне пора, оставьте меня в покое…
Он встал, пошатнулся, опёрся руками о стол и застыл сгорбившись, тяжело дыша и глядя чёрными от расширенных зрачков глазами в пол. За его спиной возник Алим, приобнял за плечи и, не забыв прихватить мешок с монетами, повёл бывшего наложника в сторону курильни.
— Что я говорил? — торжествующе сказал Борх. — Царица поселила к себе во дворец моего сына!
— Не понимаю, зачем тебе нужны мы, — сказала я, развернувшись от плана к Борху. — Почему ты не можешь обернуться птицей, залететь во дворец, обернуться кем-то ещё и унести дитя?
Борх покачал головой.
— Хатун Мелике, как и воительницы из Двенадцати, почувствуют меня, как и любого дракона. А они не должны узнать, кто забрал дитя. Я донесу вас до стены, — он ткнул пальцем в крестик, — а ваша способность переходить в другой мир поможет вам добраться до дитя.
Иорвет мрачно смотрел на закрывшуюся за Сагато дверь. Потом перевёл взгляд на план дворца и подвинул его к себе.
— Какого размера трёхлетний дракон?
— Ещё невелик и вполне поместится в твою сумку, — ответил Борх. — На сегодня довольно. Я снял комнаты в гостевом доме неподалёку от рынка. Хороший сон не повредит всем нам, а завтра обсудим детали и подготовимся.
***
С балкона верхнего этажа дворца, который Борх скромно назвал гостевым домом, виднелось море вспыхивающих в закате золочёных крыш, и это золото стекало широкой дорожкой на реку и просвечивало сквозь косые паруса трехмачтовых шебек, сгрудившихся в порту.
— Золото привносит в жизнь счастье, когда закрывает низшие потребности и только до той поры, — сказал Борх, с наслаждением оглядывая панораму города. — Но оно же уменьшает счастье, когда приносит в головы ценности ненастоящие.
— Все драконы богаты? — спросила я.
— Золотые драконы и есть само золото… Воплощение мечты. Каждый чего-то да хочет от золотого дракона — будь то богатство, власть, либо исполнение желаний. Да только не понимают, что на самом деле они хотят чего-то совершенно иного, чего не может дать ни один дракон… Поэтому так ценно встретить
— А чего хотят сами золотые драконы? — спросил Иорвет.
Он облокотился на каменные перила и следил за птицами, кружащими в оранжевом небе.
— Умеете же вы, дорогуши, спросить то, чего никто не спрашивал! — воскликнул Три Галки. — Драконы должны хранить Баланс Порядка и Хаоса, а чего я хочу, уж и не помню… Сейчас мой долг — воссоединиться с сыном, и всё остальное неважно.
Он ушел с балкона в просторную, обрамлённую мраморными колоннами гостиную и развернулся к нам.
— Отдыхайте, завтра будет хлопотный день, не говоря уж о ночи.
Борх скрылся за дверью в свои апартаменты. К нам вошла вереница слуг, которые внесли фрукты, кальян, стопки одежды и полотенец, и один из них знаками показал, куда нам надлежало сложить грязную одежду, а другие наполнили горячей водой ванну на нашей половине этого средневекового пентхауса.
— Ну что же, это именно то, чего я желала после долгой дороги, — сказала я по завершении всех водных процедур, расчесав, наконец, волосы и облачившись в скользкую шёлковую тобу.
Иорвет обошёлся полотенцем, которое повязал вокруг бёдер.
— Не слишком-то великое желание, — насмешливо сказал он, устроившись на диване и выпуская в воздух дым кальяна.
— Я — простая ведьмачка, — улыбнулась я и развалилась на подушках рядом с ним.
— И чего же ты хочешь действительно важного, простая ведьмачка?
— Тебя, — не раздумывая, ответила я и положила руку ему на живот.
— Ты всегда смеёшься…
— Нет, не смеюсь, но и думать о важном сейчас не хочу, — сказала я. — А чего хочешь ты?
— В отличие от тебя и дракона я точно знаю, чего хочу.
— Например?
— Например… — его лицо стало серьёзным. — Я хочу, чтобы ты разговаривала со мной на моём языке, на Старшей Речи.
— Это я могу, — рассмеялась я.
Иорвет приподнял бровь. Набрав воздух в лёгкие, я выпалила все ругательства на Старшей Речи, которые запомнила за время наших странствий. Он придвинулся поближе.
— Мне нравится, продолжай, — его рука скользнула под мою спину.
— Я сдала экзамен?
— Neen, het ess neen belan’greac a’taeghane.
*Нет, но это сейчас неважно*
— Что? — не поняла я.
— Это не важно.
— Ты тоже смеёшься и не говоришь о том, что важно, — сказала я. — Никто не говорит — ни драконы, ни эльфы.
— Ни люди.
— Никто, — согласилась я, и мы занялись тем, что было в этот миг действительно важным.
***
Проснулась я от тихого шелеста, и долго лежала, всматриваясь в тёмный потолок, и слушала дождь, который постукивал по металлу крыши. Иорвета рядом не было, а дверь на балкон была открыта, и занавески пузырём выгнулись наружу. Во фляге было пусто, цепочка с камнем звякнули на дне, и я пошла в гостиную за водой. Из-за двери Борха доносился раскатистый храп, и на цыпочках я вернулась в нашу спальню.