Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира
Шрифт:
Перед полётом мы навязали между пальцев дракона верёвки, на которых можно было сидеть, как в гамаке, а не свисать, болтая ногами в воздухе. Ещё некоторое время ушло у меня на то, чтобы вставить кольчугу обратно в куртку. Я переоделась в доспехи из шкуры виверны — сезон футболок и шорт закончился.
Дракон ушёл ещё выше, и на горизонте показались первые гряды гор. Алтинин становился всё более извилистым, поля исчезли. От ледяного ветра кожа на лице задубела. Потом из вечернего неба выступили снежные шапки гор, а леса стали тёмными. На левом берегу в изгибе реки я увидела крепость — серый квадрат
— Я чувствую себя загнанной лошадью, — жаловался дракон, пока я срезала верёвки с его лап.
Через миг он обратился рыжим конём, прогарцевал к реке, весело журчащей по камням, и долго и жадно пил воду. Иорвет отвязывал лук и мечи от сумок, дёргая за ремни и посматривая на тропу. Ещё ни разу за всё время наших странствий я не замечала, чтобы он позволял себе так явно обнаруживать волнение. И я заволновалась тоже — тоскливо и с нехорошими предчувствиями.
Борх, наконец, оторвался от воды и принял образ человека.
— Я думаю о чулане в доме моего друга, — сказал он. — О маленькой дверце, запертой на щеколду, за которой в темноте скрыты сокровища: с потолка свешивается копчёный свиной окорок, на средней полке головка сыра, такая, знаете ли, с полужидкой серединкой, пирог под полотенцем, бочки с соленьями… Что вы копаетесь?!
Иорвет, который был уже давно готов, зашагал вверх по тропе. Борх пошёл рядом со мной.
— По низу расставлены бочонки с пивцом, с краниками. А в углу, скрытые от глаз, круглые кексы, корочка у них хрустит, а под ней засахаренные орехи и сухофрукты. Но это оставим на утро, с чашечкой кахве, мы же не обжоры…
Тропа вывела к плоскому лесистому уступу, на котором стоял дом. В окне горел свет.
Иорвет резко остановился, я догнала его и, поддавшись порыву, сжала его ладонь. Он коротко сжал мою в ответ и зашагал к двери, которая распахнулась перед его носом. На фоне светящегося проёма стоял высокий эльф с пустыми вёдрами в руках. Он не спеша поставил вёдра на землю, отёр руки о выпущенные полы прямой рубахи. Тёмные, слегка волнистые волосы, из которых выглядывали острые уши, опускались ниже плеч. Через лоб по диагонали, изуродовав бровь, нос и щёку, лицо пересекал глубокий рваный шрам. Эльф смотрел на Иорвета так, будто увидел привидение, а Иорвет смотрел на него.
— Bloede arse, — проговорил, наконец, эльф. — Iorveth!
— Ceadmil, Isengrim, — сказал Иорвет.
*Здравствуй, Исенгрим*
Эльф шагнул вперёд и крепко обнял Иорвета.
— Не могу сказать, что рад возвращению прошлого, которое ты, несомненно, принёс с собой, но я определённо чертовски рад тебе, брат, — голос Исенгрима был низким, глубоким, с заметной хрипотцой.
Он встряхнул Иорвета за плечи, будто до сих пор не мог поверить, что видит того наяву, ещё раз хлопнул по спине и крепко пожал руку Борху.
— Две зимы назад ты обещал навестить меня, старый обманщик. Где ты пропадал?
— Такие истории не рассказывают на пороге, мой друг, — тепло ответил тот. — И все мы зверски проголодались с дороги.
Исенгрим, слегка склонив голову,
Мы вошли в просторную комнату со стенами из толстых потемневших брёвен. По центру стены напротив входа располагалась массивная каменная печь с широким устьем, напомнившая строением русскую, и в потолок уходила труба. Сверху с печи свисал краешек волчьей шкуры — вероятно хозяин дома ночевал там в холода. Рядом за приоткрытой дверью в спальню виднелась неубранная кровать. Исенгрим на ходу прикрыл туда дверь и направился к дверце под лестницей в правой части комнаты. Борх радостно кинулся ему на подмогу, и я решила, что как раз там и расположена вожделенная им кладовая.
Иорвет снял с плеча сумку, аккуратно сложил на пол лук, колчан, кирасу и меч с саблей и прошёл к длинному дощатому столу в левой части комнаты. Я пристроила рядом с его вещами свои и села напротив Иорвета на лавку у окна, в котором было уже темно, как ночью.
— Роза… — тихо сказал Иорвет и исподлобья поглядел мне в глаза. — Ты чувствуешь что-нибудь, какое-то изменение?
Я приложила руку к груди, зажмурилась. По правде сказать, я совершенно забыла о розе Аэлирэнн, но и она не подавала никаких признаков жизни.
— Нет, — прошептала я, увидев, что из кладовой возвращается нагруженный Борх.
Иорвет опустил взгляд на сцепленные руки.
***
— Я долго искал тебя, Исенгрим, — начал Иорвет, когда все расселись за столом, уставленным снедью из кладовой.
Всё было так, как и мечтал Борх: ломти окорока и сыра, кольцо колбасы, мясной пирог, бочковая капуста и даже сушёная солёная рыба, которую Три Галки тут же принялся ловко чистить, облизывая масляные пальцы.
— Мы долго искали тебя, — поправился Иорвет, сделав акцент на первом слове. — Это Яна — ведьмачка и мой верный напарник.
Исенгрим, разливающий из бочонка по кружкам тёмное пиво, слегка развернулся и внимательно посмотрел на Иорвета. Что-то в этом движении, в облике эльфа, в его осанке и в том, как он держался, казалось мне смутно знакомым, будто я встречала его раньше, но забыла о встрече.
— Вот как, — с лёгкой насмешкой сказал он и поставил передо мной кружку. — Из всех эльфов, брат, ты последний, про кого я мог бы подумать, что он может взять себе в напарники человека.
— Я тоже, — усмехнулся Иорвет. — Однако многое изменилось на Севере, и я хочу поговорить с тобой об этом.
Изучающий взгляд синих, с тёмными ободками вокруг радужки, глаз Исенгрима скользнул по мне и задержался на руке Иорвета, которой тот потянулся к карману.
— Погоди, брат, — остановил он мягко, но вместе с тем повелительно, как говорит командир, не привыкший, чтобы ему возражали. — Сейчас почти ночь. Нет ничего, что ты можешь сказать мне, что обрадует меня, и нет ничего, что я скажу тебе в ответ, что обрадует тебя. Не говори сегодня о делах, расскажи о себе.
— Согласен! — Борх поднял кружку. — Не для того я махал крыльями полдня, чтобы мои друзья обсуждали при мне тяжёлые темы. Завтра я отправлюсь навестить моих девочек в школе Юнтай, а вы тут хоть обобсуждайтесь о судьбах Севера.