Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира
Шрифт:
— За встречу! — громко сказал Исенгрим, и его красивые, жёстко очерченные губы изогнулись в улыбке. — За эльфов, встретившихся на краю мира!
Пиво было лёгким и с бархатным карамельным вкусом. Я решила не забивать себе голову тем, что Исенгрим игнорировал меня. Это было ожидаемо, а я устала, проголодалась и была рада тому, что разговор о делах отложили на завтра, и с чистой совестью налегла на еду.
— Так вот, дорогуша, ты спрашивал, где я пропадал два года, — Борх вытер губы тыльной стороной ладони и подвинул разделанную солёную рыбу на середину стола. — А я расскажу!
Я с благодарностью глянула на него. Несмотря на фиаско с кражей дитя, Борх, казалось, больше не питал к нам обид.
— Я всегда чувствую, если где-то поблизости находятся мои девочки. Так я нашёл их в пустыне, — он указал на нас пальцем. — Инстинкт — мощная штука, и я понял это, пока жил котом. Но и разум — великий подарок, и только вернув его, я в полной мере осознал сей факт.
Борх в красках расписал жизнь в шкуре кота и своё спасение.
— За эти годы я успел пристроить этой развалюхе второй этаж, — сказал Исенгрим, выслушав историю, и махнул на лестницу в противоположном конце комнаты.
— Но-но, попрошу, и без второго этажа этот дом не был развалюхой, и тебе повезло, что старая садхви именно в тот момент, когда мы пришли, решила, что обладание собственностью в виде земли и дома мешает ей в познании вечности. Я привёл тебя сюда!
— Это не помешало ей перед паломничеством обобрать меня до нитки, — усмехнулся Исенгрим. — Однако ты прав, это была лучшая сделка в моей жизни.
Он внимательно посмотрел на кольцо на руке Иорвета, которой тот держал кружку.
— Второй по значимости сделкой была вот эта, — Исенгрим показал Иорвету большой палец правой руки, на котором было надето чёрное кольцо. — Вижу, что и ты, брат, сумел обойти безумные зерриканские законы.
— Да, — не моргнув глазом подтвердил Иорвет, бросив на меня мимолётный взгляд.
— Честно говоря, мне помог один dh’oine, — ничего не заметив, продолжил Исенгрим. — Мы прошли перевал Эльскердег втроём: я, следопыт Бореас Мун и некто Сиги Ройвен. Никогда ещё я не встречал существа, столь быстро налаживающего всякого рода связи. Он выправил для всех подложные кольца вдовцов, но, в отличие от меня со следопытом, не захотел начинать новую жизнь, — Исенгрим задумался. — Мыслями он был на Севере. Наши пути разделились в Шале — мы ушли, а он остался.
У меня зачесался язык, чтобы рассказать, что я знаю о дальнейшей судьбе Дийкстры или Сиги Ройвена — бывшем шефе реданской разведки, который в данный момент в Новиграде управлял банями и держал общак четырех преступных группировок города, но вовремя прикусила язык и промолчала.
— Как тебе удалось сбежать, брат? — Исенгрим налил себе следующую кружку, и взгляд его затуманился.
— Из Диллингена нас этапировали в близлежащие Совиные горы к Ущелью Гидры. К тому моменту нас осталось двадцать девять, — проговорил Иорвет. — Нам сказали, что Риордаин, Ангус и ты в назидательных целях были повешены на набережной в Диллингене…
— Это правда, — глухо произнёс Исенгрим. — За исключением
— Они хотели выбрать такое место, чтобы все нелюди узнали, что будет с ними рано или поздно. Под боком несговорчивый Брокилон, и это было зрелище, рассчитанное в основном на дриад.
Иорвет замолчал, взял кружку и осушил до дна. Борх тут же услужливо наполнил её снова.
— Потом, когда я вернулся в ущелье, то увидел, что стало с остальными… — продолжил Иорвет. — Видел на дне разложившиеся, обклёванные вороньём трупы. Меня спас случай.
Борх вытянул шею, стараясь не упустить ни слова и не забывая при том о солёной рыбе и пироге. Исенгрим приподнял бровь.
— Васильковые глаза Яевинна приглянулись одному из старших офицеров, — усмехнувшись, сказал Иорвет, — и он решил воспользоваться эльфийским телом до того, как тому перережут глотку и сбросят в пропасть. Меня взяли за компанию с Яевинном, уж не знаю, чем заслужил такую честь — вероятно, два тела лучше, чем одно. К счастью, этот офицер пожелал, чтобы мы были вымыты перед тем, как предстанем пред его очами, а к ещё большему счастью заколкой для волос, которую неизвестная дама забыла у бадьи, можно не только убить с одного удара в глаз, но и вскрыть замок на наручниках.
Исенгрим хлопнул в ладоши и расхохотался. Иорвет криво улыбнулся.
— Мы сбежали из купальни нагишом, пробрались в Брокилон, Эитне помогла нам, — завершил он свой рассказ. — Как мне доложили, в документах нас с Яевинном записали среди тех, кого казнили в Ущелье Гидры — вероятно, тот офицер благоразумно утаил сведения о побеге. Потом наши пути с Яевинном разошлись.
— Вы всегда терпеть не могли друг друга, — сказал Исенгрим.
— Возможно, — без эмоций ответил Иорвет. — Насколько я знаю, Яевинн сейчас так и сидит в болоте под Вызимой.
— А ты? — Исенгрим прищурился, и из-за шрама показалось, что выражение его лица стало зловещим. — В каком болоте осел ты, Иорвет, что спустя четыре года приходишь ко мне в компании с dh’oine и говоришь, что многое изменилось?
Я заметила, что кулаки Иорвета сжались.
— Друзья, давайте выпьем, — вскричал Борх, — прежде чем перейдём к чрезвычайно занимательному философскому вопросу о том, на что можно пойти ради выживания, а на что нет!
Все подняли кружки.
— Разве ты, Исенгрим, не изменился после нескольких лет жизни в стране, где нет ни одного эльфа, после того, как завел дружбу со следопытом-dh’oine? — негромко спросил Иорвет.
— Нет, я не изменился и не заводил дружбы, — ответил тот. — Я заводил взаимовыгодное сотрудничество, и клянусь, единственный раз, когда союз с dh’oine оправдал себя, был в случае с Муном. Но и на него нельзя было положиться — как только эмоции овладели им, он, словно флюгер под порывом ветра, изменил направление и ушёл в Хатчадор, несмотря на всю нашу «дружбу».
Исенгрим посмотрел прямо мне в глаза.
— На dh’oine нельзя полагаться, Иорвет, — с нажимом повторил он. — Даже если очень хочется обмануться.