Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно
Шрифт:
Каждый из этих воевод был прежде всего наместником-державцею в некоторых волостях, данных ему «к воеводству», т. е. в непосредственное управление и «поживенье». Судебно-административная деятельность виленского и трокского воевод в этих волостях вырисовывается в тех же самых подробностях, как и рассмотренная уже нами судебно-административная деятельность наместников-державцев. Но наряду с этим воеводы распоряжаются и производят суд и управу над населением тех волостей, которые держали особые наместники-державцы и тиуны по их представлению. Надо сказать прежде всего, что население этих волостей тянуло своими повинностями не только к своим местным волостным центрам, но и к главным областным. Таким образом, например, дяклом господарские мещане и крестьяне тянули, как мы видели, к городничему виленскому и трокскому, медовою данью поднепрские волости тянули к ключу виленскому и трокскому, по уходу за господарскими лошадьми – к конюшему виленскому и трокскому, по ловле зверей – к ловчему и т. д. Волости, находившиеся в держании наместников-державцев, отряжали своих людей на сторожу при главных замках, или в заставу, косить сено к Трокам, на городовое дело и т. д. Вследствие этого и на эти волости неизбежно должна была распространяться власть воевод, как и других урядников областных центров. Поэтому, когда в XVI в. эти волости стали попадать
Такова была судебно-административная власть виленского и трокского воевод по отношению к господарским волостям, находившимся в их непосредственном держании или в держании наместников-державцев и тиунов. Судебно-административная власть названных воевод простиралась и на имения княжеские и панские, находившиеся в Виленском и Трокском поветах. Владельцы этих имений, за исключением панов радных, и отчасти население (по старостинским артикулам) были подсудны воеводам; воеводам же подведомственны были все эти имения в отношении лежавших на них земских повинностей, о которых нам уже не раз приходилось говорить.
Военная власть виленского и трокского воевод захватывала более обширную территорию и была выше, чем их собственно старостинская власть. Воеводы виленский и трокский были начальниками военных округов, в состав которых кроме Виленского и Трокского судебно-административных округов входили судебно-административные округа наместников – старост ковенского, городенского, берестейского, дорогицкого, бельского и мельницкого (в составе Трокского воеводства), наместника-воеводы новгородского (в составе Виленского воеводства), а также и удельные княжества: Кобринское, Пинское с Городецким и Клецким (в составе Трокского воеводства), Слуцкое и Мстиславское (в составе Виленского). Воеводы виленский и трокский были начальниками ополчений, мобилизировавшихся не только с их собственных территорий, но и с территорий других, в гражданском отношении им равнозначительных местных правителей. Такое военное устройство Великого княжества Литовского в тесном смысле было наследием военно-политического дуализма, установившегося еще при Ольгерде и Кейстуте. Уже тогда установилось деление Литвы на Виленскую и Трокскую половину в зависимости от борьбы, с одной стороны, с немцами, с другой – с Москвою и татарами, борьбы, которая требовала сосредоточения военных сил на два фронта. Этот военно-политический дуализм держался и после смерти Ольгерда, при Ягайле и Кейстуте, а затем при Ягайле и Скиргайле и в конце концов отвердел в указанном военном делении Литвы.
Еще более, чем виленский и трокский воеводы, напоминают областных князей своею правительственною деятельностью главные наместники русских земель Полоцкой, Витебской, Смоленской и Киевской, переименованные в конце XV и начале XVI в. в воевод. Они отправляли ту же самую деятельность, что и литовские воеводы в своих поветах, подобно им были также непосредственными державцами известных господарских волостей, главными администраторами и судьями по отношению к господарским волостям, раздававшимся местным землевладельцам в держание по их представлению, администраторами и судьями в отношении к владельцам и населению княжеских и панских имений, начальниками всех военных сил земель. Но всю свою правительственную работу они выполняли не только с отдельными должностными лицами прежних областных князей, но и с их думами, или радами. Так, воевода смоленский судил и рядил с владыкою, казначеем, окольничим, старостою места Смоленского, конюшим, чашником, ловчим, князьями и боярами Смоленской земли; воевода витебский – с городничим, ключником, конюшим, ловчим, сокольничим, кухмистром, с князьями и боярами Витебской земли; воевода полоцкий – с владыкою, городничим, конюшим, тиуном, бобровничим, князьями и панами Полоцкой земли; воевода киевский – с архимандритом печерским, князьями и панами Киевской земли и т. д. Эти правительственные советы прежних областных князей расширялись иногда в местные сеймы всех военнослужилых землевладельцев, а в Полоцке и Витебске с участием даже мещан и слуг. На этих сеймах разрешались важнейшие судебные дела, принимались разные административные мероприятия и издавались, как мы уже видели, местные законы.
Воеводы и старосты были, несомненно, наместниками великого князя в областях. Но, выходя из состава местных землевладельцев, в некоторых областях назначаемые великим князем по избранию или согласию местных землевладельцев, управляя областями при содействии этих же землевладельцев, воеводы и старосты и сами смотрели на себя, и на них смотрели со стороны не только как на великокняжеских наместников, но и как на земских правителей, выдвинутых землею и призванных радеть об ее интересах. С особенною силою это самочувствие проявлялось по временам у старосты жмудского, который чувствовал себя гораздо более князем жмудским, чем наместником, и шел во главе политической оппозиции, проявляемой землею по отношению к распоряжениям государственного центра. В некоторых областях, как, например, на Волыни, значение старост как великокняжеских наместников стояло на заднем плане в силу того обстоятельства, что Волынская земля с течением времени почти вся оказалась во владении князей, панов и земян, господарского в ней осталось уже мало, а потому и старостам приходилось иметь дело не столько с интересами и нуждами в этой области великого князя, сколько с интересами и нуждами местных землевладельцев. В общем можно сказать, что так как областное управление в Великом княжестве Литовском в значительной степени носило характер самоуправления, то и воеводы, и старосты были не только наместниками великого князя в областях, но и их политическими представителями перед центральною властью, главами земского самоуправления областей.
Литература
Любавский
XXIX. Высшие урядники земские и дворные при Литовско-Русском господаре и их функции
Правительственная децентрализация в Литовско-Русском государстве; отсутствие центральных учреждений с самостоятельным ведомством, кроме господаря и его рады. Маршалок земский как главный распорядитель и охранитель порядка в господарской резиденции, в раде и на сейме; маршалок дворный как его товарищ и начальник господарских дворян; охмистр как маршалок великой княгини. Придворные должностные лица: подчаший, чашник, крайчий, подстолий, стольник, кухмистр, конюший дворный, ловчий, подкоморий, ложничий, мечный; их обязанности. Канцлер как начальник государственной канцелярии, состоявшей при господаре и его раде; подчиненные ему писари, секретари и дьяки. Подскарбий земский как начальник государственного казначейства, связь скарба с канцелярией Великого княжества. Доходы скарба, порядок их поступлений и расходования. Финансовое управление в руках господаря и рады. Подскарбий дворный как товарищ подскарбия земского. Гетман как главнокомандующий, но не военный министр; его товарищ – гетман дворный, или польный; хоружие земский и дворный.
Из представленного очерка судебно-административной деятельности старост и воевод можно убедиться, что упразднение областных княжений в Литовско-Русском государстве не сопровождалось переносом их управления в центр в такой мере, как происходило это в другом русском государстве – Московском. Благодаря этому в руках и Литовско-Русского господаря, и его рады не могло накопляться так много текущей правительственной работы, как в руках великого князя московского и его думы. Это обстоятельство в свою очередь объясняет тот факт, что в Литовско-Русском государстве не создалось почти никаких центральных учреждений, кроме господаря и его рады. Все текущие дела, приливавшие из областей к центру, разбирались и вершились господарем и панами-радою непосредственно или через комиссии ad hoc. В важных вопросах политики и законодательства господарь и паны-рада прибегали к содействию сеймов, созывая их для каждого данного случая. Но они совсем не пользовались услугами каких-либо посредствующих центральных учреждений вроде московских приказов. Правда, при Литовско-Русском господаре возник целый штат должностных лиц, аналогичный штату польского двора. Но большинство этих лиц имели чисто придворное значение. Некоторые из них, как канцлер, подскарбий и гетман, играли более важную роль, но при всем том не самостоятельную, а только вспомогательную при господаре и его раде, технически-исполнительную.
В справедливости сказанного можно убедиться из более детального обозрения функций высших урядников земских и дворных, состоявших при Литовско-Русском господаре.
Из этих урядников значительною властью пользовался маршалок земский, министр великокняжеского двора. Но власть эта не шла, однако, далее того места, где в данное время пребывал господарь или собирался сейм, так что с этой стороны маршалка земского можно считать органом местного, а не центрального управления. Маршалок земский был блюстителем порядка и этикета при дворе и на сейме. Он отводил квартиры послам, гостям, панам радным, прибывавшим к господарю, и господарским дворянам, а также и лицам, съезжавшимся на сейм. Все лица, искавшие аудиенции господаря, предварительно должны были являться к маршалку земскому, который и докладывал о них господарю. Когда происходил прием иноземных послов, маршалок земский давал им слово. Точно так же и в собрании рады он раздавал голоса. Он же объявлял о господарских решениях и пожалованиях, судил все преступления и правонарушения, совершенные в местопребывании господаря или на сейме, устанавливал таксу на съестные припасы, следил за тем, чтобы на господарском дворе и на сеймах не было никаких ссор, драк, оскорблений, распутства, и наказывал за все это по закону и «водле воли и росказанья» господаря. По выражению одного документа, маршалок земский носил на себе «зверхность господарскую»: со своей маршалковскою «ласкою» (жезлом) он имел право «росказанья и владности» над головами рыцарскими; в отсутствие господаря держал между панами радными место самого господаря. За отсутствием маршалка земского его обязанности исполнял товарищ его, называвшийся маршалком дворным и бывший непосредственным начальником господарских дворян.
Дворяне состояли при господарском дворе для исполнения разных поручений. Их рассылали по областям с приказами о мобилизации, о сборе серебщины, о съезде на сейм (листы военные, серебщинные и сеймовые); посылали к отдельным лицам с «листами позовными» и «мандатами» (вызовы на суд); им поручали вводить разных лиц во владение имениями в силу пожалования господаря или судебного решения, производить различные следствия, собирать «к верной руце» мыта и корчемные пенязи и т. д. В дворяне определялись обыкновенно молодые люди из аристократии, стремившиеся выслужиться на глазах у господаря и получить какой-нибудь уряд, а также и совсем бедные, безземельные шляхтичи и выходцы со стороны, из Польши и Москвы, для куска хлеба и в надежде выслужить имение. Дворянская служба была, таким образом, для одних началом служебной карьеры, для других – пропитанием. Дворяне получали от господаря «даток» в виде сукон, хлеба, соли, лошадей, овса, сена, а иногда и денежного жалованья; когда их услуги не требовались, их рассылали «на лежи» по господарским дворам, где им отводились квартиры и выдавался корм. При исполнении возлагаемых на них поручений дворяне получали в свою пользу некоторые доходы, например, «увяжчее» от ввода во владение имениями, «выгончое», когда они выгоняли людей к работам на украинских замках, посекерщину, когда наблюдали за этими работами, и т. д. Дворяне, по-видимому, имели еще значение дворцовой гвардии, охранявшей личную безопасность господаря. Они участвовали в походах, составляя особый отряд, «гуф», при войске. Под «сведомом и справою» маршалка дворного дворяне находились лишь на господарском дворе и в чисто служебном отношении. Во всех других отношениях они подведомственны были местным властям, в округах которых находились их имения, или непосредственно самому господарю, причем маршалок дворный не был посредствующею инстанцией между местными властями и господарем.