Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)
Шрифт:
Всеволод стремился удержать в повиновении и Новгород, то приглашавший, то изгонявший Святослава Ольговича, пока тот, наконец, не выдержал этой «тяготы» и не возвратился в принадлежавший его Новгород-Северскому княжению Курск, перебравшись затем в Белгород, данный ему Всеволодом. Перспектива потери Новгорода не улыбалась Всеволоду. Заключив в тюрьму новгородских послов, требовавших князем Святополка Мстиславича, Всеволод дает Мстиславичам Берестье с тем, чтобы они не вмешивались в дела новгородские и не садились в Новгороде князьями. Этим поступком, не выпуская Новгорода из своих рук, Всеволод как бы изолирует его от других княжеств юга древней Руси. [873] Новгородцы же боялись усиления киевского влияния и всячески стремились освободиться от опеки Всеволода. В конце концов, позднее, Всеволод согласился послать в Новгород Святополка Мстиславича, но, по верному замечанию П. Голубовского, в данном случае уже не Новгород, а Всеволод диктовал свои условия. [874] Выпустить Новгород из-под своего влияния Всеволод не собирался, и это видно из того, что как только вместо Святослава новгородцы посадили у себя Ростислава Юрьевича, сына Юрия Долгорукого, Всеволод и Игорь захватывают Остер и другие городки, принадлежащие Юрию, и уводят стада скота и лошадей. [875]
873
Ипатьевская летопись, с. 307–311.
874
Голубовский П. В. История Северской земли до половины XIV столетия. С. 115.
875
Ипатьевская
Ляскоронский по этому вопросу держится несколько иного мнения, считая, что захват Остра есть не акт мести Юрию со стороны Всеволода, а заранее предусмотренное овладение крупным стратегическим пунктом. Игорь Ольгович захватывает у Юрия «городки» где-то на пограничье Туровской и Смоленской земель. Считаем, что соображение В. Ляскоронского заслуживает внимания, хотя в первом случае оно и противоречит утверждению, что поводом к захвату Остра в 1141 г. было вокняжение Ростислава Юрьевича в Новгороде (Ляскоронский В. История Переяславльской земли с древнейших времен до половины XIII столетия. С. 338).
Вскоре Всеволоду пришлось решать еще одну политическую задачу В 1141 г. умер Андрей Владимирович, князь переяславльский. Неопасного для него Вячеслава Всеволод переводит из Турова в Переяславль и в Турове сажает своего сына, Святослава Всеволодовича, готовя ему в дальнейшем, в обход братьев, киевский стол, так как в смысле занятия киевского стола Туров играл ту же роль, что и Переяславль. [876] Поступок Всеволода вывел из себя и Ольговичей и Давидовичей. Как и следовало ожидать, особенно был недоволен Игорь Ольгович, перед которым в перспективе не раз представлялся киевский стол, но исчезал как мираж в результате неоднократного обмана со стороны Всеволода. Учитывая напряженную атмосферу, Всеволод предлагает братьям Берестье, Дрогичин, Чарторыйск и Клечск, сохраняя за собой землю вятичей, на которую претендовали князья. Почему вдруг Всеволод возымел такую любовь к вятичской земле и почему вдруг его братья-князья воспылали к ней неменьшей страстью? Ранее нами было указано, что земля вятичей в то время, собственно, еще не была освоена, она была только более или менее покорена со времен похода Владимира Мономаха на Ходоту с сыном. Тогда как во многих местах земля, по образному выражению Мономаха, была уже «изъезжена» и не оставалось «ни челядина, ни скотины», — в земле вятичей было еще чем поживиться. Дань собирали в дремучих лесах вятичской земли не часто. С оружием в руках, используя естественные свои укрепления — леса, вятичи отстаивали свою самостоятельность, свой родовой быт, свой первобытнообщинный строй, правда, уже несомненно разлагающийся, свою «военную демократию», варварство, родоплеменную и семейно-общинную организацию. Там можно было еще «ополоняться челядью», захватывать скот и имущество сельских жителей, получать большую дань, успешно ходить в полюдье, а на данном этапе, в период консолидирующегося феодализма, развернуть и вотчинное хозяйство. Князья и бояре-дружинники, особенно «молодшая дружина», стремившаяся захватить новые земли и стать крупными феодалами-землевладельцами, а следовательно, и родовитыми боярами, жадно захватывали землю вятичей, эту своеобразную «подрайскую землицу», сулившую столько благ и богатства. Недаром через несколько лет глухая область вятичей станет ареной межкняжеских усобиц, впервые в своих деталях предстанет пред нами на страницах летописи и начнет «осваиваться» победителями-феодалами.
876
Ипатьевская летопись, с. 316.
В процессе междоусобной борьбы князей вятичи играли зачастую лишь роль наблюдателей. Они — объект, но не субъект борьбы. На этом несколько подробнее остановимся дальше.
Указанные обстоятельства и понуждают князей заинтересоваться судьбой вятичской земли, и потому-то летопись рисует на первый взгляд странную привязанность Всеволода Ольговича, цеплявшегося за Киевское великое княжение и прельщенного блеском «мати градов русских», к земле вятичей и, с другой стороны, не менее энергичные притязания на нее остальных Ольговичей и Давидовичей.
Князья целовали крест всем стоять за одно и предъявили Всеволоду свои требования — отдать им Черниговское и Новгород-Северское княжения с землей вятичей. Когда Всеволод отказал, они начали военные действия. Игорь Ольгович стремится овладеть долгожданным Переяславлем, но его двухмесячную осаду город выдержал, Вячеслав не сдавался, и Ольговичи ограничились лишь тем, что пожгли окрестные села и уничтожили посевы. Удар высланного на помощь Вячеславу Всеволодом тысяцкого Лазаря Саковского с дружиной и печенегами и Изяслава Мстиславича, племянника Вячеслава, снимает осаду Переяславля.
В это время Ростислав Мстиславич Смоленский захватывает у Гомеля четыре городка, принадлежавших Игорю Ольговичу. Ободренный вестью о победах Ростислава Изяслав Мстиславич вторгается в Черниговскую землю, выжигая села. В ответ Игорь Ольгович обрушивается на Переяславль, но неудачно. Всеволод добивается мира между Ольговичами и Мстиславичами, обещая первым ряд уступок. Когда в Киеве съехались Давидовичи и Ольговичи, Всеволод отколол Давидовичей от их вчерашних союзников. Давидовичи получают Берестье, Вщиж, Дрогичин и Ормино, Игорь — Городец, Юрьев и Рогачев, Святослав — Клечск и Чарторыйск. Таким образом, по мнению П. Голубовского, [877] Ольговичи нисколько не усилились в Северской земле, а Вщиж и Ормино, оказавшиеся в руках Давидовичей, закрывали от них вятичскую землю.
877
Голубовский П. В. История Северской земли до половины XIV столетия. С. 118; Ипатьевская летопись, с. 310–312.
В 1142 г. Всеволод перетасовывает столы еще раз. Вячеслав из Переяславля возвращается в Туров, Святослав Всеволодович из Турова направляется во Владимир Волынский, а Изяслав Мстиславич получает Переяславль. И снова Ольговичи недовольны, но Всеволод не обращает на них внимания. Браками своих детей с полоцкими князьями (свою дочь он выдает замуж за полоцкого князя Рогволода Борисовича) и с польским королем он еще больше укрепляет свою власть. Давидовичи стали подручными Всеволода, да и родные братья, Игорь и Святослав, вынуждены ему подчиняться. [878] Но передышка была кратковременная. Назревала новая усобица. В 1144 г. столкнулись две серьезные силы — Галич и Киев. С момента посажения во Владимире-Волынском Святослава Всеволодовича над Галичем нависла угроза присоединения к Киеву. Это прекрасно учитывал Володимирко, князь галицкий, ставший с 1143 г. собственно единственным хозяином всей Галицкои земли после изгнания своих племянников — сыновей умершего в 1141 г. Ивана Васильковича. Воспользовавшись этим, пугая князей растущей силой Галича и его экспансией на восток, Всеволод сколачивает блок князей против Володимирко, куда ему удалось вовлечь своих сыновей, двух братьев, Владимира Давидовича, князей городенских Бориса и Глеба, полоцкого князя Ростислава и своего зятя Владислава, короля польского. Володимирко же мог рассчитывать только на вспомогательные венгерские войска. Он вступает в тайные переговоры с Игорем Ольговичем, которому обещает поддержку, и Игорь ратует за немедленный мир с галицким князем. [879] В 1145 г. разгорается война Всеволода с Володимирком. В Киев бежал Иван Ростиславич Берладник, ставленник «галичан», т. е. жителей города Галича, которые, воспользовавшись уходом Володимирка из Галича «на ловы», пригласили себе звенигородского князя Ивана Ростиславича. Три социальные силы столкнулись в то время в Галицкой земле: земельные магнаты-бояре, князь со своей дружиной и «город», т. е. купечество, часть «земских бояр», ремесленники и прочий «черный люд». В борьбе со своевольным боярством, выраставшим в грозную силу, горожане сплотились, пытаясь опереться на князя с его дружиной. Уже в то время галицкие бояре, владельцы огромных земельных участков, обладавшие сильными дружинами, располагавшие громадными богатствами, притесняли города, расположенные на территории их вотчин, по размерам не уступавших иным небольшим княжествам. Последнее обстоятельство, наряду со стремлением торгово-ремесленных слоев города предотвратить дальнейшее развитие сеньориальной анархии, которая в Галиче грозила превратиться в не менее обычное явление, нежели в других феодальных государственных образованиях Западной Европы, приводит к попытке горожан опереться на княжескую власть как на противника феодальной анархии. И действительно, позднейшая история Галицкого княжества рисует нам борьбу двух сил: князя с дружиной, опирающегося на Горожан, с боярами-магнатами, растаскивающими по кускам земли княжества, распоряжавшимися целыми областями Галичины как своей вотчиной, превращавшими свои гигантские вотчины, с рядом прилежащих городов, в чуть ли не самостоятельные государства и игравшими долгое время роль фактических властелинов Галицкой земли («державцев»), иногда даже захватывавшими княжеский
878
Багалей Д. И. История Северской земли до половины XIV столетия. С. 197.
879
Ипатьевская летопись, с. 314–316.
880
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. XVI. Ч. I; Энгельс Ф. О разложении феодализма и развитии буржуазии. С. 445.
Учитывая, что всей целостности данного явления мы в древней Руси не найдем, и указанный процесс начнется в Восточной Европе позднее, нежели в Западной, и приобретет свои специфические особенности, когда роль королевской власти возьмет на себя великокняжеская власть, мы все же можем констатировать, что более всего данному положению Энгельса соответствует (наряду с Владимиро-Суздальским) Галицкое княжество, где развитие производительных сил и общественные отношения стояли на более высоком уровне, нежели в большинстве других областей древней Руси, приближаясь в этом отношении к западноевропейским. Подробнее останавливаться на этом вопросе мы не будем, так как требуется специальное исследование, которое завело бы нас очень далеко от левого берега Днепра. [881]
881
Мавродин В. В. О народных движениях в Галицко-Волынском княжестве в XII–XIII вв. // Ученые записки ЛГУ. 1939. Вып. 5. № 48.
Иван Ростиславич скрывается у Всеволода Ольговича. Вполне понятно, почему этот политический комбинатор дает приют случайному ставленнику галицких горожан. Всякое ослабление Галицкого княжества в результате внутренних усобиц и классовой борьбы киевскому князю могло быть только наруку, а Иван Ростиславич в этой игре был крупным козырем. Во всякое время он мог стать активным участником междоусобицы или восстания, нити которых оказались бы, таким образом, в руках Всеволода. И расчеты последнего оправдались, хотя только после его смерти.
В 1146 г. Всеволод предпринимает поход против Володимирка, поводом к которому был захват последним Прилук. В походе приняли участие Святослав Всеволодович, Игорь Ольгович, Владимир Давидович, Вячеслав, Изяслав и Ростислав Мстиславичи, Болеслав польский и «половцы дикие». Объединенные дружины осаждают Звенигород. Горожане рассматривают осаждающих как друзей своего ставленника, князя Ивана Ростиславича, и бьются «с лестью». Когда сожжен был острог, звенигородцы собирают вече и решают сдаться. Положение звенигородского воеводы Володимирка, боярина Ивана Халдеевича, становится угрожающим. Опираясь на свой гарнизон, верный дружинник Володимирка отказывается сдаться и решительными действиями предупреждает готовящееся вспыхнуть восстание и измену своему князю. Иван схватывает трех звенигородцев, очевидно, вечевых заправил, и предает их жестокой казни. Устрашенные горожане не решаются на открытое выступление против воеводы и дружинников. Штурм города, несмотря на поджог в трех местах, ни к чему не привел, и Всеволод с союзниками вынужден был отступить. [882] Во время похода Всеволод заболел и, чувствуя приближение смерти, поторопился закрепить Киев за своими братьями, не считаясь со старшинством в роде, как это сделали Мономаховичи. Под Вышгородом, где он остановился, были созваны «кияне» — киевские бояре и духовенство из числа сторонников Всеволода, которым Всеволод предложил в качестве своего преемника Игоря Ольговича. [883] Те согласились. К присяге были приведены у Угорского и прочие жители Киева, которые хоть и присягнули, опасаясь расправы со стороны князя, окруженного еще воинством, принимавшим участие в походе на Галич, но, как указывает летопись, «яша по нь льстью». Присягнули Игорю и вышегородцы. «Целовал крест» и Изяслав Мстиславич, послом к которому ездил Болеслав польский, присягнули и Давидовичи, принявшие посла Всеволода, Мирослава Андреевича. [884] 1 августа 1146 г. Всеволод умирает, сохранив киевский стол за старшим в своем, роде, Игорем Ольговичем.
882
Ипатьевская летопись, с. 319–320.
883
Появление Всеволода Ольговича на княжеском столе в Киеве было обусловлено не только наличием в Киеве группы бояр, связанных с чернигово-северскими князьями и тяготевших к ним. Ольговичи были популярны и среди известной части могущественного духовенства.
М. Д. Приселков отмечает, что Всеволод Ольгович захватил Киев не только благодаря своему дипломатическому таланту. Дело в том, что с Мономаховичами было связано засилье греков в русской церкви. Между тем Святослав и его потомки, Ольговичи, всегда придерживались русской ориентации в церкви и были тесно связаны с Печерским монастырем, откуда в большинстве случаев выходили черниговские епископы. Не случайно Всеволод Ольгович уходит в Вышгород. В Вышгороде был собор Бориса и Глеба, русских святых. Такой же собор был и в Чернигове. Вокруг них группировалось русское духовенство. На это духовенство и рассчитывал Всеволод. Недаром за время его княжения из шести поставленных епископов пять были русскими. Ставленник Византии — митрополит Михаил — был в ссоре с Всеволодом Ольговичем и в конце концов уехал в Византию (Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X–XII вв. // Записки историко-филологического факультета СПб. ун-та. Ч. CXVI, 1913. С. 353–370).
Немаловажную роль в захвате Всеволодом Ольговичем киевского стола сыграли и обычные союзники Ольговичей — половцы (см. В. П., Половцы и Русь, «Slavia». Rosnik XVI, sesit. 4. С. 598–601).
884
Ипатьевская летопись, с. 320–321.
Для характеристики Всеволода Ольговича позволим себе привести несколько длинную цитату из работы П. Голубовского, ярко освещающего стремления, методы и политику этого князя: «Все его княжение есть ряд хитростей и надувательств. Наследуя от своего отца, Олега, упорство и стойкость, он от своего деда, Святослава, получил уменье запутывать интересы тех, с кем имел дело. Он умел прикрыться и общерусскими интересами, и в этом случае возможна параллель между ним и Владимиром Мономахом. Всеволод Ольгович, добившись киевского стола, держался на нем только благодаря своему уменью хитрить и вывертываться в затруднительных обстоятельствах, а также опираясь на черниговскую партию. Поэтому он предоставлял ей управление в Киевской области, назначал из ее сторонников тысяцких, тиунов и позволял им грабить и разорять народ. Некоторые личности и из партии Мономаховичей пристали к нему чисто из материальных выгод и нисколько не были ему преданы. Таким образом, достигая одного, т. е. точки опоры в известной партии людей, Всеволод в то же время неизбежно создавал себе новых врагов, раздражая киевлян потачкой, против воли, безобразиям своих сторонников». [885]
885
Голубовский П. В. История Северской земли до половины XIV столетия. С. 121–122.