Очнись. Все боги - эгоисты
Шрифт:
Придёт утро – придёт непонятное состояние, когда хочется лежать и сверлить одну точку в стене.
Оставляет это позади, озаряя всё вокруг искренней и милой улыбкой, смущённо отвечает на вопросы парней из её домика. Сколько лет, где училась. Это тоже отходит на задний план. Шутят, смеются, делятся лучшими воспоминаниями. Видимо, костёр создаёт прекрасную атмосферу, в которую хочется погружаться вечер за вечером. И шатенка окунается с головой, только скрепя сердце одёргивает свои взгляды, вечно останавливающиеся на Кастеллане, окруженном несметным количеством
Но продолжает как ни в чем не бывало смеяться, шёлковым голоском гладить сознания молодых парней, которым явно нравилось её внимание.
Лунный свет озаряет всё вокруг, деревья отбрасывают тень, тёмную, но Фитч чувствует себя намного лучше, нежели днём. Снова бродит по лесу, вскинув голову, подставляет лицо бледным лучам, касающимся её немного светящейся кожи.
Резко оборачивается, увидев силуэт, стоявший рядом. Глаза тут же привыкают к темноте, поэтому лишь ускоряется, направляясь на пристань.
– Ты будешь продолжать меня преследовать? – раздражённо произносит, не выдержав. Тяжело и рвано дышит через нос, чувствует, что кровь в венах закипает, помимо того, как парень делает шаги в её сторону, вытянув перед собой пустые ладони, как бы показывая, что безоружен и его присутствие безопасно.
– Возможно, - но он ухмылкой, будто ножом вскрывает старые шрамы под корой мозга, нажимает так сильно, что хочется кричать. Оказывается рядом, так легко преодолев мешающее расстояние, ведь в темноте не видно боли в её глазах, скрытой за притворными возле костра улыбками и заливистым детским смехом. Он готов поверить, что она притворялась, потому что рядом с ним чувствуется напряжение, ненависть, исходящая от девушки.
– Убирайся, я видеть тебя, вообще-то, не хочу. – процеживает сквозь зубы, отворачиваясь и делая шаг, но Кастеллан с лёгкостью пресекает пути к отступлению, лишь обхватив тонкое запястье пальцами. Не стоит усилий удержать девушку на месте.
– Всё ещё дуешься? – вводит иголки ей под кожу, будто подсоединяет к ним ниточки, пытаясь контролировать. Элизабет хмурится, поджимает губы и дёргается.
– Пошёл вон! Убирайся! – она устала держать свои эмоции под контролем и пора бы их уже выпустить наружу.
Отталкивает парня, тот бьётся спиной об ствол хвойного дерева, широко распахнув глаза. Когда она успела стать такой сильной? Ведь дать отпор ему – воину, стоящему сотню обычных людишек – очень трудно. Лука снова приближается к ней и получает удар в грудь, пропахивает ногами землю, устоявши. По-прежнему очень сильно удивлён ниоткуда взявшейся силе в тонких руках. Она сжимает зубы до скрежета, отдающегося в ушах звоном. С болью и отвращением смотрит на него, всё так же хмурясь, кусает нижнюю не до конца искусанную губу.
Блондин снова пытается сделать шаг, но останавливается, увидев отблеск серебра в тёмных от злости глазах.
Шатенка разворачивается, закрываясь рассыпчатыми кудрями, и уходит в
========== Глава 6 ==========
Я снова просыпаюсь в объятиях парня, противно просто осознавать это, но подобная ситуация куда лучше, чем ночь в самом домике Гермеса, откуда, кажется, доносятся непонятные звуки, вроде храпа и криков друг на друга. До этого Лука рассказывал, что они там чуть ли не кучей спят в одной кровати, поэтому отказалась от этого удовольствия.
Морщусь, потирая горячий лоб. Скидываю со своей талии мощную руку. Утреннее солнце ещё не поднялось, за окном кромешная тьма и мне это нравится. Хочется выйти и прогуляться, но боюсь заблудиться. Впрочем, просто подхожу к подоконнику и залезаю на него, прижав ноги к груди. Сюда ещё бы кружку кофе с молоком, что будет согревать изнутри и прогонять поселившееся в груди чувство того, что кто-то следит за мной, наблюдает, холодными голубыми глазами врезаясь в кости и ломая их. Ёжусь, двигая плечами, стараюсь избавиться от неприятных ощущений, продолжаю тихо фыркать.
Не могу спать по ночам. Это уже вошло в привычку, даже мачеха привыкла к похождениям по коридорам, правда всё равно кричала, слыша, как паркет скрипит под моими голыми стопами.
Легко улыбаюсь, вспоминая то время. Не могу ещё простить родителей за их поступок, но скучаю до безумия по тем дням, когда не нужно было притворяться, что я – сильный человечек, когда не нужно было сражаться ради жизни, когда не нужно было вообще заботиться о будущем. Прикрываю веки, лбом прижимаюсь к холодному стеклу, чуть надавливая. Слышу треск, но знаю, что трещины нет. Приходится открыть глаза и устремить взгляд на ворочающегося во сне Луку. Он что-то шепчет, переворачиваясь на другой бок, сжимает кулаками лёгкий пододеяльник, кажется, в свете луны капельки пота проступают на его лбу. Но не просыпается, что уже радует.
Он только открывает рот – как из него летит пара ласковых.
Тихо рычу, кусая губу. Эти стоны парня совсем не доставляют удовольствия, хочу побыть в тишине и полном одиночестве, но, нет, Эфф, не мечтай даже.
Девушки из домика Афродиты согласились поделиться со мной одеждой. Поэтому сейчас сижу на окне в тонкой майке и шортах, только накинула на плечи свою чёрно-белую клетчатую рубашку, с которой тоже не хочу расставаться. Единственная проблема – по большей части они сбагрили мне платья и юбки. Не люблю, в них до ужаса неудобно, тем более, в лагере слишком много парней, а это смущает.
Шмыгаю носом, когда тонкий сквозняк пробегается по голым ногам, отчего хочется вернуться обратно под одеяло. Разочарованно поворачиваюсь в сторону полубога, который занял всю кровать, раскинув руки в разные стороны. Вздыхаю, понимая, что уже не усну сегодня и утром буду очень раздражительная, не смотря на приём пищи.
Ну и ну, в какой мир я попала?
В мир, полный монстров, где все полубоги – лишь маленькие дети, потерявшие родителей.
Дети, брошенные на произвол судьбы, как и я.